MinaevLive

Показать Расшифровка передачи

С. МИНАЕВ: Добрый вечер. MinaevLive. У нас сегодня два гостя. Первый гость сидит передо мной - Павел Пятницкий, член Общественного совета при МВД России. И через полчаса Сергей Доренко, он уже в нашей студии, по вашим многочисленным заявкам. Паш, привет. Я прочитал все истории с ОВД. У меня только один вопрос. У них вот сама бычка с чего началась? Ты пришел заниматься своей общественной деятельностью - проверять работу милиции.

П. ПЯТНИЦКИЙ: Я думаю, надо начинать с конца. Пресс-центр МВД России и ГУВД по г. Москве заявили, что я: а) превысил свои полномочия, то есть не имел права проверять, б) что никто мне никакого сопротивления не оказывал, никто не угрожал и никто не препятствовал. Полный бред. Я сейчас жду встречи с министром, я думаю, только он может это решить. Уж коли так высказался пресс-центр МВД. И бычка у них поперла после чего? Естественно, я предъявил удостоверение. У меня лежит пачка бланков после проверок ОВД, и это первый случай, когда такой инцидент произошел. То есть в основном после реформы я увидел вменяемых людей.

С. МИНАЕВ: А старых куда дели? Убрали что ли?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Нет, те же, но им объяснили, что милиция закончилась, и закончились беспредельные вещи, которые они могли себе позволять. То есть министр и ГУСБ очень жестко взялись за это дело. Вот сейчас у вас будет Доренко, я у него на РСН в эфире всегда заступаюсь за реформы, за сотрудников полиции, как им тяжело. И тут получается такая тема, что я приходу, два человека находятся в клетке, и бычка у них поперла после того, как они отказались мне предъявить книгу доставленных, чтобы я посмотрел, сколько времени люди находятся в отделе.

С. МИНАЕВ: А книги нет или там записи не было?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Там не было записи, потому что он при мне начал эту запись вносить.

С. МИНАЕВ: А кто в обезьяннике сидел на тот момент?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Двое парней, я не знаю, кто они и за что сидят. Я подошел. Они мне сказали сами, когда узнали, что я проверяющий. Позвонили в округ, доложили. Они говорят: “Вы прокурор?”. Я говорю: “Нет, я из общественного совета МВД России”. Говорят, “помогите нам, мы уже 6 часов сидим, не знаем, за что, в туалет не пускают”. Я им говорю: “Почему они у вас 6 часов сидят?” Если человек доставлен по подозрению в совершении преступления, пожалуйста, 3 часа он находится в отделе, потом за дело берется следователь и выносит постановление. Если он привлекает его, то он отправляется в ИВС, где есть человеческие условия, где его покормят, и будет в камере туалет. Но морить вот так в обезьяннике нельзя. И после того, как я сказал, они мне говорят, что они сидят 40 минут. Я говорю: “Покажите мне книгу доставленных”. После этого началась бычка. Но она продолжилась после того, как они сказали, что не будут этого делать, мол, “ксива левая”, то есть жаргон. Стоят офицеры полиции. Юсупов этот, старший оперативный дежурный - майор, ответственный руководства отдела - старший лейтенант, и речь даже: “ксива левая”. Я говорю, это не “ксива”, это удостоверение, подписано, кстати, министром. Я говорю, покажите книгу. Нет. Я достаю айфон и начинаю включать видео. «Значит, сейчас вы мне проясните, на каком основании, я действую на основании закона о полиции и указа президента от 23 мая 2011 года, я говорю, на каком основании вы мне отказываете? Вот вы сейчас проясните на камеру». Вот после этого началась бычка. И он подскочил от КПП этот дежурный с автоматом, затвор упирается в меня, и он говорит: “Так, снимать нельзя, убери айфон, где разрешение пресс-службы?” А эти двое меня обступили. И я, понимая, как наша полиция, недавняя милиция, работает с гражданами...

С. МИНАЕВ: То есть тебя могли застрелить при попытке к бегству, ты хочешь сказать?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Нет, застрелить - нет, это сюр, никто бы меня нигде не застрелил, но отбить мне почку в легкую. Я даже ни минуты не сомневался, даже как они сказали: “у тебя левая ксива”, дословно. Когда они меня обступили, говорят: “Давай обступим его”. Какой мог быть исход? Они берут у меня удостоверение, он подходит, бьется головой об косяк, пишут рапорт, что я пришел, непонятно, кто и напал, а при задержании оказал сопротивление. И все. И там бы 6 часов я бы там морился. То есть никто из моих близких не знал, что я поеду в ОВД. Я только в твиттер написал. И написал, что дежурный отказывается. И после этого я счел за благоразумность вообще не доставать айфон. И сообщил в УСБ и управлению по городу об этом.

С. МИНАЕВ: Мне знаешь, что непонятно было, это ОВД находится в минутах 7 от Кремля.

П. ПЯТНИЦКИЙ: В каких 7-ми, в 3-х. Это в 10 шагах. Ильинка, 3.

С. МИНАЕВ: Я, кстати говоря, в этом ОВД был. Я был в ГУМе и там поймали человека, который что-то тиснул из торговых рядов, и меня взяли понятым. Мне только одно непонятно. Там что, туалет не работает?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Туалет был закрыт.

С. МИНАЕВ: То есть они в камере....

П. ПЯТНИЦКИЙ: Туалет был закрыт. Там камеры как для тех, кто как раз со следователями общается. А это просто зарешеченная комната, то есть деревянные нары и решетка. “Стакан” называли раньше, маленький. Значит, они там сидят.

С. МИНАЕВ: Они там что, в туалет на пол ходят, что ли?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Здесь нет, терпят, наверное. А когда я зашел в камеры, когда уже подключилось УСБ и дежурный по городу, они все-таки показали мне камеры, но отказались показать книгу, он сидит при мне и вносит туда уже записи. Я стою и говорю ответственному: “Вы что делаете? Это подлог, должностное преступление. Завтра будете в УСБ за это отвечать”. Они говорят: “Тебе камеры надо? Пошли”. Они повели меня в камеры, включили свою видеокамеру и начали меня снимать. И эта пленка стала отправной точкой в заявлении пресс-центра МВД, они заявили, что я фактически лгу, что мне никто не мешал и не препятствовал. Мол, видите, Пятницкий ходит, все смотрит. А на видео видно, у меня красные уши, меня трясло. И когда они мне камеры показали, и там реально вонь стояла. Ни в одном общественном туалете, даже не беру Москвы, а Саратов и Нижний Новогород, даже там не стояло такой вони, как в камере. И я делаю вывод, что в люди в камерах справляют нужду прямо там. Я дернул дверь туалета, а она закрыта.

С. МИНАЕВ: А сколько лет ты этим занимаешься?

П. ПЯТНИЦКИЙ: С 2009 года я включен в состав Общественного совета, но активно езжу по ОВД месяц 7-ой, потому что я написал открытое письмо Медведеву и попросил: а) расширить полномочия членов совета и конкретизовать их, б) пройтись по качественному составу. Я безмерно уважаю Сашу Буйнова и Леонида Аркадьевича...

С. МИНАЕВ: Вот Якубович, Резник, если я не ошибаюсь...

П. ПЯТНИЦКИЙ: Резник - председатель.

С. МИНАЕВ: Вот Пугачева была в этом совете?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Пугачева нет, но Таня Овсиенко.

С. МИНАЕВ: Таня Овсиенко, у нее какая общественная деятельность на шефских концертах?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Вот. Абсолютно. Я полагаю, что эти люди присутствуют там для удостоверения, для выступления в Кремле на каких-то мероприятиях вроде Дня внутренних войск и т.д. Реально работает и ездит по ОВД, когда я захожу в ОВД, мне начальство говорит: “О, а к нам Костина заезжала”. Ольга Костина, она действительно работает. И Бабушкин, комитет за гражданские права. У меня к нему неординарное отношение, но это опустим, он ездит и занимается. Остальные...Я вхожу в комиссию по нравственно-патриотическому воспитанию молодежи, и возглавляет ее Кондратов Николай Иванович. Он работает с детьми из семей погибших военнослужащих, внутренних войск, сотрудников милиции и т.д. Он, конечно, делает колоссальную работу в узком профиле. Чтобы реально осуществлять контроль как тогов просит ФЗ “О полиции” в гл.2 п.7, что Общественный совет осуществляет контроль за деятельностью полиции...

С. МИНАЕВ: У тебя после этой истории руки не опускаются? Ты говоришь, что у Доренко на РСН выступаешь, защищаешь. Руки не опускаются?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Опускаются. Потому что мне люди звонят, которые меня слушают на РСН, читают мой твиттер и говорят: “Ну что Пятницкий, ты понял, что ты мудак?”. Дословно. “То есть мы, вся страна, поняли, что от двух букв ничего не изменилось. “Ми” на “по”, и еще на это отмыли деньги, потому что подавали, что все наклейки меняют, а на самом деле только 2 буквы”. Дешевле же пленка.

С. МИНАЕВ: А так и было, что ли?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Говорят, да. И мне говорят, что я конченый идеалист и во что-то еще верю. Ну я действительно верю во что-то. Потому что я вижу, что многие сотрудники ведут себя не так как раньше. Потому что они реально понимают, что выпрут их сейчас. Да, условия нелегкие труда. Зарплаты обманывают. То, что говорил президент, что перейдем переаттестацию, и будут зарплаты от 40-45 - шиш. Получают 20-25. если женщины, которые работают в дежурной части 02 или следователями-дознавателями, если уходят в декрет, им положено 100 тысяч получить, их дают кусками. И то, как решит руководитель. Сегодня - на, десять, завтра - двадцать. Естественно, эти деньги кому-то вообще не додают, кому-то их, может, перегоняют.

С. МИНАЕВ: У тебя картина такая вырисовывается, что нормальная такая преступная группировка. О чем ты тогда здесь говорим?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Мы здесь говорим о том, что руководство страны, президент, который издал указ и заявил о реформе, который контролировал ее ход, он то хочет изменить ситуацию, он то желает этого, вот такие мерзавцы...

С. МИНАЕВ: А Нургалиев желает этого?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Ну, я думаю, да.

С. МИНАЕВ: Нургалиев же заявил недавно, что коррупция в прошлом осталась. Что вместе с милицией ушла и коррупция.

П. ПЯТНИЦКИЙ: Я думаю. Что Рашид Гумарович хочет в это верить. А я общался с начальником ГУСБ Драгунцовым. Я реально вижу работу совета безопасности по Москве. Кстати, если бы не дежурный по УСБ ЦАО, я не знаю, что бы они там со мной сделали. Потому что только после звонка, у меня прямой вызов, там она представилась, женщина была, я не помню фамилию, она говорит: «Сейчас я дам звоночек в наше управление». Позвонили, говорят, вот член Общественного Совета жалуется. И она уже тогда напряглись. То есть они тогда уже стали меньше подходить, меньше хамить, достали камеру и давай снимать меня. Я говорю: «Тогда я тоже буду снимать». «Нет, тебе нельзя, разрешения пресс-службы нет».

С. МИНАЕВ: Слушай, мне сегодня рассказывали, я ко второму эпизоду сразу перейду, к голодовке Полонского, что ты там один останавливал ряды ЧОПов с одной стороны, милиции – с другой. Там что происходит?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Там адовый ад. Там трэш. Там вообще что-то нереальное происходит. То есть там Китай-город мой просто курит за углом по сравнению с тем, что происходит там. Я приехал туда 3 дня назад на стройку, я обнаружил, что сидит Полонский, с ним 2-3 человека в палатке. Вокруг толпа, человек 50, ЧОП “Витязь”, какие-то непонятные люди, уазик с ОМОНом, полиции человек 20. И Эти люди подходят смело, толкают, что хотят, делать, что хотят, выносят, то есть творят форменный беспредел. Я только захожу, меня берут в кольцо. ТО есть там полный криминал. Написано «Витязь», прославленное название. Вся гопота, то есть реально уголовники. Потом их начали проверять, половина отсидевшие, а Мишлачевич или как там его фамилия с ФЦСР с 18 лет работал на зоне, стоял на вышке с автоматом. Они сидят на кортах, разговаривают, там «чейфир» уже вскипел. Они подходят ко мне с такой распальцовкой: «Я щас пасть порву, рты закрыли».

И я тут стою, полиция, вы видите, что тут творится. Они меня начинают зажимать к решетке, где торчат арматурины, и говорят: «Ты кто такой приехал?». Я говорю: «Вы кто такие?». Я говорю, что член совета МВД, а вы кто такие, где ваши документы ЧОП «Витязь», что вы тут делаете? Они начинают меня зажимать, то есть реально толпа. Полиция стоит, ничего не делает. Полонский выходит, они кидаются на него, забирают со стройки оборудование. То есть он говорит: «Остановите, где документы?». Они стоят хихикают. То есть людей избивают, они стоят, хихикают.

С. МИНАЕВ: А у нас Полонский есть по скайпу? У нас Полонский с места голодовки. Серег, привет. Ну, ты так похудал чуть-чуть, я смотрю.

С. ПОЛОНСКИЙ: Хорошо выгляжу?

С. МИНАЕВ: Ну ты похож на сказочного гнома. Серег, что происходит у вас там?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Пока тишина 2 день. Мы подготовили документы во все органы занимаемся тем, что пытаемся помешать людям, которые совершают де-факто преступление в центре Москвы на Кутузовском проспекте, а дальше пускай там органы сами разбираются с милиционерами, с начальником, полковником, генералами, с префектом непосредственно западного округа, супрефектами. Я думаю, что это будет очень долгий и интересный процесс. Потому что не разобравшись с этой ситуации, мое личное мнение, ни о какой переаттестации милиции в полицию речи быть не может. Все видели, что происходило. И Павел нам очень помог, задавал качественные вопросы. Михаил Дворкович, у нас тут много людей, можно посмотреть, столько людей приехали. Постоянно мы здесь сидим, общаемся, пьем чай.

С. МИНАЕВ: У вас прямо как в палатке Хоттаба.

С. ПОЛОНСКИЙ: Так что я думаю, что вор должен сидеть в тюрьме. Я вижу там на задней картинке Иванова, человек, значит, который продал 10 тысяч кв. метров городской доли…

С. МИНАЕВ: А кто к нам дозвонился? Петр Иванов к нам дозвонился.

С. ПОЛОНСКИЙ: Мне даже неприятно с ним на одном экране находиться. Но, Серег, ради тебя, может, скажет что-нибудь вменяемое.

С. МИНАЕВ: Петр, вы нас слышите?

П. ИВАНОВ: Да я слышу. И слышу, что там вещает господин Полонский. Я только сразу оговорюсь, что я не буду реагировать на провокации.

П. ПЯТНИЦКИЙ: А можно один вопрос? Я завтра планирую быть у Полонского на стойке. Вы можете приехать, хорошо, с Полонским вы не хотите говорить, со мной, членом Общественного Совета при МВД поговорить и успокоить своих бандитов? Это черносотенцы, вы видели их? Это реальный криминалитет. Замглавы управы обещает Михаилу Дворковичу набить морду. На меня кидается ваш зам Мишлачевич или как там его фамилия? Уголовник банальный.

С. МИНАЕВ: А давайте дадим ответить. Петр, говорите, пожалуйста.

П. ИВАНОВ: Знаете, поскольку там Сергей Юрьевич там в клоунской шапке, он и совершает там клоунаду и полностью дезинформирует всех и вся. Первый раз вижу Павла, не знал, что он член Общественного совета или другого совета. Но тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это фарс и клоунада. Абсолютное шутовство. Там нет никакого криминала. Давайте корректно называть, мы не на стройке у Полонского, мы на стройке с конкретным адресом, где конкретный арендатор, ...

С. МИНАЕВ: Давайте сначала будет говорить Иванов, а потом Полонский. Иначе мы все скайпы взорвем.

П. ИВАНОВ: Давайте скажу. С точки зрения как соблюдается или не соблюдается закон. Компания ФЦСР, которую я возглавляю, является арендатором земли, на которой сейчас голодает господин Полонский, на которой строятся дома.

С. МИНАЕВ: Подождите, а строятся кем? Они разве не Полонским строятся?

П. ИВАНОВ: Нет-нет, они Полонским не строятся. Эти дома, разрешения на строительство, ордера на строительства, договора с генеральным проектировщиком и права на проект принадлежат нашей компании ЗАО ФЦСР. Господину Полонскому с точки зрения документов не принадлежит ничего.

С. МИНАЕВ: А зачем он там тогда дома строил, если ему ничего не принадлежит?

П. ИВАНОВ: Давайте все расставим на свои места.

С. МИНАЕВ: Давайте.

П. ИВАНОВ: Господин Полонский был у нас соинвестором в 2005 году. Мы начали проект реализовывать в 2002 году. Полонский пришел туда в 2005. И он прекратил выполнять свои обязательства по финансированию в сентябре 2008 года. Он сдулся. И не через полтора месяца, как говорит товарищ Полонский, а через полтора года, в декабре 2009 года мы отправили уведомление о расторжении договора, потому что не дождались финансирования. Господин Полонский там какую-то криминалистическую экспертизу графиков проводит, там не важно, графики или не графики, финансирование кончилось, деньги у господина Полонского закончились. Он банкрот.

П. ПЯТНИЦКИЙ: Вот вы в правовом государстве живете? Так вот решайте вопросы в рамках правового поля.

С. МИНАЕВ: Петр, минуту, дайте я дам ответить стороне Сергея Полонского. Дайте Михаила Дворковича в студию.

М: ДВОРКОВИЧ: Я даю гарантию, что этот человек как уголовный преступник, укравший у города 10 тысяч квадратных метров сядет в тюрьму в ближайшие месяца 2-3. Я сделаю для этого все. Это банальный уголовник, который обманывает всю страну. Лучше выключите его из эфира, он сегодня был в телекомпании «Дождь», Синдеева теперь боится поднять трубку, потому что ей стыдно, она вывела в эфир уголовника, и сейчас этот уголовник пытается рассказать сказки всей стране. Значит, я еще раз повторяю: это у-го-лов-ник, продавший 10 тысяч квадратных метров московских, муниципальных на рынки. Он это знает. И сейчас он сидит и ему страшно. Он будет заказывать всяких убийц, он будет заказывать провокации всякие на наши стройки. У меня уже есть информация, что на нас готовятся разные провокационные действия. Здесь на стройке они пытаются устроить нарушение техники безопасности, пожар, все, что угодно. Сидят господа Черкасов и Белобородов, ранее работавшие в «Росбилдинге», которые сейчас работают против нас. Господин Иванов об этом прекрасно знает. Герман Оскарович Греф летит из Сингапура и когда прилетит, опровергнет его слова его вчерашней пресс-конференции, что ГВСУ «Центр» будет самостоятельно на деньги Сбербанка достраивать этот объект. Перестаньте слушать уголовника. Перестаньте. Его скоро посадят.

С. МИНАЕВ: Петр, а можно к вам вернуться. У меня простой вопрос как у бизнесмена. А вы не могли сесть с Полонским и договориться?

П. ИВАНОВ: Вы знаете, мы пытались 2 года договориться. И мы прекратили все контакты с господином Полонским после того, как в мой адрес пошли угрозы физической расправы. После этого мы закрыли все переговоры. Потому что когда они уходят в криминальную плоскость, ни о каких договоренностях идти речь не может. И уважаемый Павел, я готов вас хоть через 5 минут по мейлу прислать вам весь пакет документов, вам хватит получаса, чтобы понять, что вас вводят в заблуждение.

П. ПЯТНИЦКИЙ: Пожалуйста. Запишете почту? [email protected].

М. ДВОРКОВИЧ: Приезжайте на стройку вместе с камерой. Мы вас ждем, господин Иванов.

П. ПЯТНИЦКИЙ: Я там был три дня. Меня там пытались избить ваши чоповцы.

П. ИВАНОВ: Обращайтесь по адресу, пожалуйста.

П. ПЯТНИЦКИЙ: Адрес ваш ЧОП знаете, какой подсказал? Ну это просто бред.

П. ИВАНОВ: Мы являемся арендатором земли. Мы имеем ордер на строительство. Обращайтесь по адресу. Господин Полонский – самозванец и шут, банкрот и шут. Он устраивает клоунаду. Только одна цель у него, он хочет сделать из себя героя, который обижен властями, всеми обманут, начиная с РЖД и заканчивая моей компанией. Знаете, что он уже купил билет в Лондон? Вы знаете, сколько у него кредиторских просроченных задолженностей? У него порядка миллиарда, не то, что объявляется, 300 с лишним миллионов, а порядка миллиарда просроченных задолженностей. И водит вокруг носа всех кредиторов.

С. МИНАЕВ: Петр, у меня вопрос. А вы не могли бы прийти ко мне в эфир вдвоем, вы и Полонский.

П. ИВАНОВ: Пожалуйста.

С. МИНАЕВ: Сергей Юрьевич?

М. ДВОРКОВИЧ: Он отошел на секунду, но он готов прийти в эфир.

С. МИНАЕВ: Когда? Давайте назначимся?

М. ДВОРКОВИЧ: Назначайте.

П. ИВАНОВ: Петр, назначайте время.

П. ИВАНОВ: Давайте завтра.

С. МИНАЕВ: У меня либо вторник, либо четверг. Давайте в следующий вторник?

П. ИВАНОВ: Давайте во вторник. Я приду со всеми документами, я покажу все документы, я не буду впадать в перепалку и эти оскорбления. Сразу говорю, что я не буду участвовать в шоу. Я не буду участвовать в клоунаде.

С. МИНАЕВ: Вторник, 21:00, Иванов и Полонский. Если вы хотите взять секундантов – пожалуйста, но у нас, к сожалению, всего 2 камеры.

П. ИВАНОВ: Я возьму Рабиновича если можно.

С. МИНАЕВ: Возьмите. Спасибо большое, что вы включились. Это сторона Иванова, это сторона Полонского. Я надеюсь, мы вторник попытаемся в этом разобраться максимально просто и ясно для телезрителей. Спасибо большое, что вышли к нам. И вам спасибо, Миша и Сережа.

С. ПОЛОНСКИЙ: Серег, не выходи, дай два слова сказать. Серег, смотри. Я готов выйти с ним в любой эфир. Но нам для этого нужен человек, который сразу заберет его в тюрьму. Потому что это действительно объективно так, понимаешь. Пойми правильно, либо мэр должен посадить нас, чтобы решить эти проблемы, потому что то, что здесь творится, находится за пределами разума. Вот этот человек, который говорил про компанию ФЦСР, чтобы было понятно. Работает в этой компании 10 человек, офис у них находится в подвале. Ничего они не делали, до 2005 года проект стоял. Меня попросиили построить этот проект, и практически с нуля я его вытащил. Все это все знают. У меня всеэьто висит в ЖЖ. Ты у меня был, Павел был.

С. МИНАЕВ: Я был, я видел, что дома стоят. В смысле, они построены в какой-то степени.

С. ПОЛОНСКИЙ: В том то и дело. Дома стоят, а он говорит, что их нет. В этом и проблема, они щас зайдут на стройку и заберут себе все за ноль, ну все знают.

С. МИНАЕВ: Сереж, вторник, 21.

С. ПОЛОНСКИЙ: Посмотрим. Пока!

П. ПЯТНИЦКИЙ: Подводя итог, вот я послушал Иванова сегодня на «Дожде», понимаешь, он говорит: я привезу документы, напишите почту. Я ему сказал, посмотрю, что он пришлет. Но я-то видел вот этими глазами.

С. МИНАЕВ: Я тоже был на объекте, тоже видел ЧОП, оцепление…

П. ПЯТНИЦКИЙ: И у них стоит ордер на уборку мусора. Кто убирает мусор с ЧОПом? Звоним в ФМС на уровне округа, звоним начальнику ОВД округа. Приезжает зампрефекта округа и обещает набить Мише Дворковича морду. Префект кидается на Полонского.

С. МИНАЕВ: Там же еще избили Оксану Пушкину.

П. ПЯТНИЦКИЙ: Как раз зам этого Иванова, к которому мы поехали: я, Роднина, Пушкина и электрик. Написали заявления. Через 15 минут после написания заявления зама Иванова отпускают без медицинского освидетельствования. Он был в состоянии глубокого алкогольного опьянения. Он возвращается на строку, хватает за грудки этого электрика, деда за 60 лет, и говорит: «Я тебя, падла, удавлю и скину в котлован». И за ним стоят 40 чопов. Пушкина подходит, они там ее зажимают, бьют. Кто-то начал стрелять. Было 2 выстрела. И только после этого полиция вмешалась.

С. МИНАЕВ: Стрелять?

П. ПЯТНИЦКИЙ: Стрелять. Было 2 выстрела. И только после того, как полиция услышала выстрелы и визги жителей соседних домов, только после этого вмешались. Через 15 минут его отпустили. И потом Иванов будет рассказывать. Я не строитель, я не знаю, но мы разумные люди. Есть определение арбитражного суда, который высший: стоять, мы разбираемся, никто ничего не делает. И говорят, идите, мусор убирайте. Ну убирайте. Но это не значит, что ЧОП должен физическую силу применять. Там статей УК, которые они преступают, очень много. И как это Иванов ведет себя...Я говорю, я 3 дня там нахожусь, что там творится – это просто ужас.

С. МИНАЕВ: Готовься тогда во вторник выходить к нам по скайпу. Мы со всех сторон пригласим свидетелей и будем пытаться здесь разбираться. Я тебе хочу сказать, что не знаю, зачем ты занимаешься тем, чем занимаешься. Я, в общем, тебе только сочувствую. Ты идеалист. Я считаю, что большая удача, что тебе не отбили почки, потому что «ксиву» ты зря тыкал. В принципе, то, что я увидела у Полонского на участке, окей, то есть на территории, где спорят хозяйствующие субъекты, чтобы мне ничего не говорили, то, что ты мне рассказал, я, в общем, я как органам не доверял, так и не доверяю.

П. ПЯТНИЦКИЙ: Надо это ломать. Я думаю, это получится.

С. МИНАЕВ: Вот тебя попытались сломать. Мне кажется очень важным, чтобы ты выиграл в этой ситуации, потому что тогда хоть какая-то вера остается.

П. ПЯТНИЦКИЙ: Поэтому они не хотят признать. Наказали бы они сейчас за нарушение закона вот эту полицию в Китай-городе…

С. МИНАЕВ: А сколько тебе сказали ждать до реакции? Ты всем позвонил, всем написал.

П. ПЯТНИЦКИЙ: Я завтра поеду к Колокольцеву. И сейчас я написал и министру, и в управление собственной безопасности. Я думаю, неделю. Не дождусь, обратился в Общественную Палату и Совет Федерации, там обещали заняться, и ОП обещала провести слушания. То же самое. Я не сдаюсь, Полонский не сдаётся, и они бояться признаться, что действуют в нарушение закона. Почему? Потому что если он признают, придется применять жесткие санкции.

С. МИНАЕВ: Их как минимум надо увольнять.

П. ПЯТНИЦКИЙ: Минимум. А вообще ни должны быть осуждены.

С. МИНАЕВ: Спасибо, что пришел. Во вторник по скайпу надеюсь тебя увидеть. У нас через минуту Сергей Доренко в прямом эфире MinaevLive.

С. МИНАЕВ: Сергей Леонидович Доренко. Мы уже в эфире.

С. ДОРЕНКО: У меня отбирали эту фигню твои ребята с аппаратной.

С. МИНАЕВ: А ты кисть тренируешь?

С. ДОРЕНКО: Да-да-да.

С. МИНАЕВ: Слушай, я с пылу с жару. Как тебе история с Кудриным?

С. ДОРЕНКО: Хорошо, что его выгнали. У меня бы он 10 секунд не проработал. Потому что принципиален в таких вещах, мне кажется, метод. Метод важнее героев, звезд. Мы идем на большое дело, любое, открывать Америку, открывать Сибирь, не важно, начинается ропот и разводка – просто стрелять, бу-бух! Не важно, специалист, не специалист. Дисциплина важнее всего. «Я против расходов на армию, которые придумал Медведев». Не надо врать, остановись. Имей совесть. Придумали Путин с Медведевым. Более того, Путин придумал наперед.

С. МИНАЕВ: Говоря так, он что подставлял Путина?

С. ДОРЕНКО: Конечно.

С. МИНАЕВ: А почему он так сказал? Причем заявление в Вашингтоне сделано.

С. ДОРЕНКО: Я думаю, что человек потерял землю. Чуточку оборзел.

С. МИНАЕВ: Я слышал версию, что он претендовал на пост премьера…

С. ДОРЕНКО: С кем мы имеем дело? Он что, капризная баба?

стенограмма выступления Медведева

С. МИНАЕВ: Я не видел этого еще.

С. ДОРЕНКО: Я смотрел сегодня утром. Он готовился сто процентов. Не по словам, а по смыслу.

С. ДОРЕНКО: Кудрин говорит с Димой, а не с президентом. Это же разные вещи. Нельзя говорить с Димой. Он с ним работал, он с ним дружил. Но это неправильно.

С. МИНАЕВ: Знаешь, как это в переводе: «Пошел отсюда. Я с Путиным посоветуюсь».

С. ДОРЕНКО: Это неправильно. Я как гражданин, мне все равно, через тысячу лет не будет Медведева, наверное, через сто лет я почти уверен, но слушай, но мы же защищаем некий трон. Но нельзя так плевать на трон. Не важно, там нет Димы. Но Я тысячу раз это доказывал различным людям, которые дружили с Володей. Нет нихера Володи. Нет Володи, есть трон, скотина, ниц, и ползи, сволочь, и целуй след. Потому что это восточная тирания, Россия.

С. МИНАЕВ: Византия.

С. ДОРЕНКО: Византия и помесь с Ордой. Это Византия и Орда одновременно. Ползи, скотина. «Володя наш чувак!». Какой Володя? Нет Володи, есть президент России. Здесь он разговаривает с Димой, и я его понимаю. Но я бы его лично расстрелял. Он говорим с моим президентом, Димы нет больше. Есть трон, ты с троном говоришь, скотина. Вот так и имей в виду. Ну как иначе? В 90-ые Костиков выползал, еще кто-то, все время люди со стороны поддрачивали. Ну так нельзя себя вести.

С. МИНАЕВ: Понимаешь, это же вообще российская очень черта. Сколько раз было, был хорошим водителем, потом хорошим хозяйственником, а потом главой таможенного комитета. Например. Поскольку это была одна межпуха, они все себя так и вели.

С. ДОРЕНКО: Это мешает. Мы не украинцы, это очень важно, нет, мы украинцы, но мы не украинцы по политической культуре. То, что мы видим на Украине - это политический бордель. Россия имеет политическую традицию. Американцы мне говорили: «Братцы, вы не понимаете. Мы у вас кое-чему учимся доколе, потому что у вас протокол, унаследованный и отработанный веками». Что такое протокол в России? Мы не Киев, политические новички. Мы не можем устраивать здесь базар, одесский привоз. Вот это одесский привоз, абсолютно одесский привоз. Я благодарен Медведеву, что он его выпорол. Единственное, я бы его пристрелил просто-напросто, у меня 10 секунд не забалуешь.

С. МИНАЕВ: А что ты думаешь о том, что Кудрин может возглавить «Правое дело»?

С. ДОРЕНКО: Ничего он не возглавит. Кудрин – самовлюбленный арифмометр.

Возглавляют только люди миссии. Вообще, что бы то ни было, возглавляют люди миссии, готовые умереть ради чего-то, люди, отрекшиеся от мира. А это арифмометр. А что умного хоть раз сказал Кудин? Кудрин сидит чугунным задом на шкатулке и никому не дает.

С. МИНАЕВ: Знаешь, я смотрю блогосферу, все говорят, вот, еще один либерал…Та же Литвинович очень хорошо написала: «А вы что, не помните его старые дела по Питеру, по тому, по сему, по Китфинансу?»

С. ДОРЕНКО: Литвинович умница, но я хочу сказать, что я не помню ни сейчас, никогда никаких дел Кудрина. Кудрин – автомат по продаже сникерсов, в который ты накидал дохерища момент, а он тебе не дает ни сдачи, едрена мать, ни сникерсов. Понимаешь, в чем дело.

С. МИНАЕВ: Он еще и плюется.

С. ДОРЕНКО: Он еще и плюется. Сука, где мой сникерс. Ты кидал уже туда сто рублей, еще сто рублей, идешь уже к охране, у вас автомат не работает. Вот это и есть Кудрин, Кудрин – автомат, который тырит у тебя бабки, и не выдает ни кофе, ни сникерсы, ни черта не выдает. И говорил: «Какая экономия получается». Действительно экономия.

Если он все время берет деньги и никогда не отдает – экономия просто нереальная. Это правда. Но это хомяк, извини, что тырит в свою нору.

С. МИНАЕВ: Послушай, но нора не его, а все-таки государственная. Он же на страже государственной норы.

С. ДОРЕНКО: Я все понимаю, но этот пес, но он же не дает вообще никому. От этого получается экономия, от этого получается торжество либерализма, я что-то не понял, в каком месте. Ну не важно.

С. МИНАЕВ: Ты считаешь, что политической карьеры у него не получится как главы партии?

С. ДОРЕНКО: Нет, потому что он себя любит в зеркале. Он не любит никакое дело, ни правое, ни левое, ни промежуточное, вообще никакое. Если по промежуточному делу – Прохоров, есть правое, есть левое, но этот никакого из них не любит.

С. МИНАЕВ: Мне очень понравилась запись у тебя на фейсбуке, это копия твоего эфира на РСН, о том, что за политику надо умирать, по поводу отставки Прохорова. Но они же действительно зашли на партию как на бизнес. Прохоров пришел и думал…

С. ДОРЕНКО: Прохоров хороший парень, и это ему вредит.

С. МИНАЕВ: Ты же встречался с ним?

С. ДОРЕНКО: Я встречался несколько раз. Я ему сказал совет: «Михаил, вы знаете, вы хороший, и с этим надо кончать». Знаешь, как легко можно раскрыть Прохорова? Поймать и ударить больно? Спросить что-нибудь дельное и по-товарищески: «Миш, а вот оборот золота?». Прохоров из скептика дается хорошим как пятиклассница на уроке русского языка. Он сделается девочкой, которую поставили на табуретку, и она рассказывает стишок. Он реально начинает тебе рассказывать. Он очень честный. Вот в этом. Я ему говорю: «Миш, абсолютно уязвим, абсолютно уязвим в этот момент».

С. МИНАЕВ: А он в Кремль на партию приходил тоже как пятиклассница что ли? Он ничего не понимал?

С. ДОРЕНКО: У него есть проблема, что он хороший.

С. МИНАЕВ: То есть реально верил, что его позвали заниматься партийным строительством?

С. ДОРЕНКО: У него несколько ипостасей. Либо он циник и скотина, типа «пшел вон», знаешь, как бывает, хохлушка на дискотеке, она знает, чем дело кончится к утру, но все равно «пшел вон», хохлушка на дискотеке, вот так ведет себя Прохоров. И вторая его ипостась – хороший парень. И вот здесь он ловится по-любому. Ну он ни разу не лидер. А надо быть лидером.

С. МИНАЕВ: А он в самом деле приходил политикой заниматься?

С. ДОРЕНКО: Да. Он думал, что политика – это механика. А это квантовая механика.

С. МИНАЕВ: А историю Византии он естественно не читал?

С. ДОРЕНКО: Нет. Это квантовая механика. И потом, он хотел победить любой ценой как в приватизации. Я ему говорю: «Михаил, вы поймите, вы пришли под "Правое дело”». Что такое «Правое дело» в России? «Правое дело», строго говоря, это национализм, и нацизм тоже. Оно в России, «Правое дело», есть прозападничество, ну так, в скобках, то есть либерализм западнический, который всегда левое дело условно. Университетский Париж левацкий. Надо быть университетским Парижем, но против своего народа, и тогда ты будешь «Правым делом» в России. И я ему сказал: «А что вы делаете кулацкое “Правое дело”, националистическое? Правое дело здесь – это либерализм и прозападничество». Это совершенно другое.

С. МИНАЕВ: А здесь эта идея может канать?

С. ДОРЕНКО: Прозападничество?

С. МИНАЕВ: Да.

С. ДОРЕНКО: Всегда она должна быть. Кто-то должен плакать.

С. МИНАЕВ: Сколько процентов?

С. ДОРЕНКО: Варьируется. От 2-х в разные периоды до 9-10.

С. МИНАЕВ: 10 – это уже сильно, а 2 – это пренебрежительное меньшинство.

С. ДОРЕНКО: Знаешь, почему. Россия движется по синусоиде. И в этой синусоиде запирается. Вообще Россия должна защищаться. И в частности она защищается невежеством, бездорожьем и ужасом. Потому что если бы не было ужаса, бездорожья и ужаса, Дарькин бы разговаривал с Сеулом, Токио и с Пекином, а не с Москвой. Потому что Москва для него – полный зажопинск. Вот Дарькин сидит, вот Сеул, вот он, вот Токио, вот Пекин, Шанхай – всё рядом. Но благодаря слабости он боится соседей. Но благодаря слабости он боится соседей. Ему ужен дядя с красной кнопкой в Москве. Вот для чего ему нужна Москва. Он слабый. Если бы он был сильный, он бы послал Москву. И вот этой слабостью сильна Россия, слабостью, невежеством, бездорожью, отсталостью мы сильны. Это и есть агглютинация. Мы слипаемся, будучи слабыми. Ненавидя внешний мир.

С. МИНАЕВ: Если продолжать теорию синусоиды твоей, то где был были в 90-ые и где мы сейчас?

С. ДОРЕНКО: В 90-ые мы открылись, потому что нам снова понадобились мушкет и порох. Мы открывались мушкетом и порохом. Мушкет и порох мы получили, кстати говоря, от поляков. Мы получали табак, картошку, мы получали с востока валенки, самовар и т.д. Мы получили с запада гжель, которая была украдена голландцами на востоке, гжель – голландское искусство, украденное в Китае. И вот мы открылись ксероксам, кока-коле, мобильному телефону и т.д. И сейчас мы схлопываемся. Мы нажрались нового. Всякое открытие России означает открытие и общества. А всякое открытие общества русского означает попрание просто человека чемпионами. Чемпионы начинают скакать по нашим головам, и мы хотим назад-назад-назад. Назад к патернализму. И сейчас схлопывание идет. И параллельно идет вырастание огромного

слоя московской, питерской молодежи, которая ищет выхода и зачастую сваливает. Но народ все еще на стадии патернализма, схлопывания. Посхлопываемся и лет через 20 снова разверзнемся миру. Потребим новые ксероксы и мобильные телефоны и снова схломнемся. Схлопываемся для защиты.

С. МИНАЕВ: Это как рак-отшельник, на охоту вышел, что-то затащил к тебе и скрылся. Давайте скайпы послушаем, у нас есть звонки. Олег, ты в прямом эфире.

ОЛЕГ: Добрый вечер. Хотя после такого убойного получасового вечера оно не совсем доброе. Здесь я речь поведу о следующем. Всю субботу я провел день за наблюдением съезда трех партий. Речь поведу прежде всего не о рокировке Единой России, это менее важно, а скорее о речи первых лиц партий. И все без исключения лидеры построили свою речь на словах «народность», все партии говорили о себе как о исключительно народной, культуре духовности, как будто чуть ли не это первопричина всех проблем. Периодически скатывались на слово «борьба», то есть абсолютно исключали, сначала создавали страшилки для потенциальных избирателей, а потом предлагали себя как некоего спасителя. При этом никто не был расположен на массовое сотрудничество друг с другом. И к вам следующий вопрос. Считаете ли вы программные речи этих партий стилистически схожими? И считаете ли вы, что при их идентичности мы фактически признаем их однояйцевость? И являются ли данные слова, то есть их внутреннее содержание, корнем проблемы, а не стандартными предвыборными трендами? Спасибо.

С. ДОРЕНКО: Все играют в одну игру, все партии, абсолютно верно. Се партии играют в игру русского патернализма. Нет реального выбора в сторону правого или левого, реальный выбор лежит в сфере патернализма. Русские – вообще ультраправая нация. В этом быстро убедился В. И, Ленин, который приехал сюда барин из Парижа, и просто вообще не понимает, что он говорит. Значит, и Сталин очень быстро дал им, опустил вожжи, «что вы хотите, ребят», они хотят чего? Крепостничества. Значит, ультраправая нация, которая хочет ответственного крепостничества.

С. МИНАЕВ: То есть это такие рабы-лайт?

С. ДОРЕНКО: Нет. Это дети-герои. Я хочу сказать, что мой народ, я полностью ассоциирую себя с русским народом, хотя не по крови, но я здесь живу всю жизнь. Мой народ - геройский ребенок. Русские геройские дети. Поэтому к ним только так надо обращаться, как к геройским детям. Должен быть хороший справедливый честный отец, очень заботливый.

С. МИНАЕВ: То есть он может подпивать, проигрывать в карты…

С. ДОРЕНКО: Да. Но батя должен быть клевый. Они все играют в одно и то же, все партии. Одно и то же. Разница в том, что, когда я был в деревнях, они говорят: «Ну все одно и то же говорят, но ЕР взяла и заасфальтировала, вчера здесь свинья купалась в луже, теперь лежит асфальт». Я говорю: «То есть вам пофиг, что они говорят?». «Ну пофиг совсем». Полная абсинация. Не было асфальта - стал асфальт. Всё. «Идите, на тот свет, в ад, к чертовой матери. Больше здесь не появляйтесь до следующих выборов, пожалуйста». Вот что говорит народ в деревнях. Но асфальт сделали. Кто сделал? Я же за коммунистов ходил. Они мне говорят: «Коммунисты сделали?». Я говорю: «Нет. Но дайте нам прийти к власти». Они мне говорят: «А нафига? Единоросс сделал асфальт, пошли вы в жопу все, чтобы вы все сдохли». А я говорю еще: «/Подождите, а газа же нет в деревне». А они говорят: «Так ты проведешь газ?» «Нет». Тогда они: «А кто проведет?» Тогда я стал по-черному в их пользу играть: «Единоросса заставьте своего, пусть газ, гад, проведет. Ведь он, сволочуга, так и так будет выбран, пусть газ хоть проведет». Они говорят6 «Так это на следующие выборы, щас он нам асфальт сделал, а на следующие – газ проведет». Всё. Вы говорите о партийности, а ее нет.

С. МИНАЕВ: Я в целом о системе говорю. Мы с тобой неоднократно говорили, что провозглашаются разные идеи: модернизация, индустриализация, как угодно. Но у нас же люди, которым нельзя сказать как китайцам: «Ребят, вы трудитесь, а через 30 поколений у ваших потомков будет айфон». И китайцы будут 30 поколений трудиться. Русским нельзя сказать: «Вы потрудитесь хотя бы год, и у вас будет нокиа». Сверхидея.

С. ДОРЕНКО: Еще одна поразительная вещь. Захожу в пельменную в Сычуане. И девочка отклоняется от работы, еще до открытия, отклоняется от работы, «мы вам обслужим», и пошла делать пельмени. А пока я взял то, что она делала. Она вышивает стельку тапочка! Тончайшей шелковой нитью, то есть когда она входит в помещение, она разувается. А ее тапочки остаются у порога, и все женщины смотрят. Как вышиты стелечки. А стелечки вышиты невидимой тончайшей шелковой нитью. Девочка вот так вот хреначит ниточкой, месяц стелечки своих тапочков. Вообще не парит. Концепция времени. Их не парит.

С. МИНАЕВ: У них другая концепция времени, мы так не можем.

С. ДОРЕНКО: Только они больше успевают. Они никуда не торопятся. Вот ты едешь в монастырь на автобусе, потом на фуникулере и пешком потом. И потом назад спускаешься с монастыря. М вот сидит китаеза, в хорошем смысле слова, и такой хреновиной разбивает глыбу здоровенную. Едешь обратно через 6 часов, ровно в той же позе, скотина. Вообще другая концепция времени. Полностью. Его не парит, он это спокойно делает. С чувством долга.

С. МИНАЕВ: Послушай, мы так не умеем, не можем и когда не захотим. То есть получается, что русских можно сплотить только для большой войны?

С. ДОРЕНКО: ну да.

С. МИНАЕВ: То есть важно им показать, за что умереть. Ради чего жить – не важно.

С. ДОРЕНКО: Нет. Потому что жить не интересно, русские живут свою постылую жизнь как-то удрученно. Жизнь постыла? Смерть красна.

С. МИНАЕВ: Ты же общаешься с разными людьми с точки зрения возраста. А я не вижу в поколении 18-летних и 20-летних такого.

С. ДОРЕНКО: Слушай, я был в Урюпинске, это хрен знает где, но в России. Это 666-ой километр трасы на Волгоград. Значит, там девки ходят одетые совершенными проститутками. девушка днем ходит в будни без юбки, с поясом вместо юбки, малые половые губы торчат прямо из-под юбки, вот такие каблуки, мама не горюй. Потом она выпивает водки на чьей-то свадьбе, я просто был в гостинице, там была свадьба, и поет песню. Сережа, я готов умереть за эту девку. Вот эта пьяная девка, одетая проституткой, вот эта русская красавица, когда она начинает петь казацкие песни, это конец, у меня вот так вот волосы дыбом на руке встают.

С. МИНАЕВ: У тебя разрыва шаблона не происходит в голове? Что у тебя казацкую песню поет девушка, одетая проституткой?

С. ДОРЕНКО: Нормально. Потому что в этом правда.

С. МИНАЕВ: То есть она казачка, а не блядь?

С. ДОРЕНКО: Она не шлюха, она казачка. И когда она поет о смерти, «черный ворон, весь я твой, калена стрела венчала посредь битвы роковой», она поет, девка пьяная. И в этом правда. Неправда где-то в юбке, с малыми половыми губами торчащими. Нет. Правда в том, что она ищет геройской смерти. И она воспитает героя, и сын ее будет героем. Вот в этом правда. Я не знаю, как это сочетается, но это сочетается. Заливистый девичий мат над рекой Хопер, ты выходишь на реку Хопер, а там: «Твою мать!», девичьи голоса. Там какой-то придурок сминает пачку сигарет и из аккуратности кидает ее под чужое полотенце, чтобы не под свое. И девичий мат. И все равно они герои, матери-герои.

С. МИНАЕВ: Сереж, с этими героями можно войну выигрывать, но с ними нельзя строить экномику, города…Города можно, но только если леденеющими от холода пальцами. Но я верю, город будет.

С. ДОРЕНКО: Не надо, нет.

С. МИНАЕВ: А как жить?

С. ДОРЕНКО: А так и жить, быть счастливыми.

С. МИНАЕВ: От войны до войны?

С. ДОРЕНКО: Зачем, зачем война?

С. МИНАЕВ: А стелечки кто будет делать?

С. ДОРЕНКО: Китайцы будут делать. Надо реально исходить из абсолютных ценностей. Нужно понимать свою жизнь. Надо быть счастливым, надо переться. Я просто прусь от таковости. Я должен признать, в отличие от тех, кто говорит, что Россия - плохая страна, я говорю: Россия - такая страна. И эту ее таковость следует признать и полюбить. И после этого становится так легко, и думаешь: «Едрическая мать». И улыбается тебе златозубая харя из электрички. И ты улыбаешься. Ой, как хорошо-то, елки!

С. МИНАЕВ: Никто же не улыбается.

С. ДОРЕНКО: Если вмажут, улыбаются.

С. МИНАЕВ: Если вмажут. Дайте нам скайпы еще. Гога, ты в прямом эфире.

ГОГА: Здравствуйте, я хотел бы задать вопрос Сергею, который Доронин.

С. МИНАЕВ: Он Доренко вообще-то.

ГОГА: Да. Я долго следил за вашим творчеством. Хотел бы узнать, почему вас так колбасит? Почему вам не живется спокойно? То вы хотите уйти в мионастырь, то в коммунистическую партию…почему вас спокойно не живется?

С. ДОРЕНКО: Я в монастырь не ходил, слушайте, я плюхи иногда запускаю, бульдогов тренерую, смахиваю какашки под видом кошачьего корма. И многие на это бросаются. Иногад бросаются, иногда нет. Я не ходил в монастырь. Я ездил просто после фильма Hidden dragon поехал в Уданшань, посмотреть, где там горы над облаками. Там правда так. И потом написали в АиФ, что я уехал в монастырь. А вступил в компартию…

С. МИНАЕВ: Я никогда этого не понимал.

С. ДОРЕНКО: Я вступил в компаритю, потому что деды были хорошие.

С. МИНАЕВ: Кто? Зюганов?

С. ДОРЕНКО: Нет. Ставропольские деды на границе с Чечней.

С. МИНАЕВ: А ты там что делал?

С. ДОРЕНКО: Я там скрывался. Потому что меня здесь упаковали по мотоциклу. Короче, мне дали 4 года условно за синяк у дядьки, у которого было 3,17 промилле в крови. Он упал, мне сказали, что это я. Оружие было в мотоцикле. Мне сказали, что еще и хулиганство с оружием. Окей. Мне сказали, что заряжено бабло, чтобы меня не неделю хотя бы посадить. Потому что те, кто паковал, недовольны были, что условно. Говорят: «На неделю ты должен сесть по-любому». Щас найдется старуха, которая напишет, что ты мочился в лифте. «А ты, поскольку хулиган, то ты опять будешь хулиган, и на неделю точно пойдешь». Мне сказали, можешь чуть-чуть смыться.

С. МИНАЕВ: И ты уехал.

С. ДОРЕНКО: Конечно. Я сидел в Ставрополе, в станицах на границе с Чечней. И там деды меня принимали, оказались все коммунисты, это 2002-2003 год. И там деды коммунисты, а им все в пояс кланяются. Елки. Там Ленин всюду. И меня это так проперло, торкнуло по-настоящему.

С. МИНАЕВ: И ты решил вступить.

С. ДОРЕНКО: И они мне говорят: «Помогай». Я говорю: «Че помогай?». Они мне: «Выборы скоро». 2003 год. Я вступаю. Внимание. Я выступил на 31 участке с агитацией коммунистической. На 31 участке был выбран в президенты Харитонов, кандидат коммунистов. Вот так работаем.

С. МИНАЕВ: Как ты работаешь я знаю, а дальше? Ты остаешься в компартии до сих пор?

С. ДОРЕНКО: Да, я в компартии.

С. МИНАЕВ: Подожди, а ты ходишь прямо с Зюгановым, Харитоновым?

С. ДОРЕНКО: Не хочу я их видеть, зачем они мне не нужны?

С. МИНАЕВ: Они же лидеры твоей партии?

С. ДОРЕНКО: Зачем мне блевотня? Я нормально себя чувствую без этого.

С. МИНАЕВ: Подожди, а как, ы агитацией будешь заниматься?

С. ДОРЕНКО: Не буду.

С. МИНАЕВ: То есть для тебя это был фан?

С. ДОРЕНКО: Фан. Притом меня ненавидели. Знаешь, там есть обряженные швейцарами из Метрополя, чувачки называются «казаки». Я приезжаю, прикольная штука, на самом деле это была такая агитация антипутинская, слушай. Я приезжаю, 200-250 швейцаров из Метрополя и Националя сидят, казаки в смысле. В лампасах такие чувачки.

С. МИНАЕВ: Ряженные.

С. ДОРЕНКО: Абсолютно ряженные. И знаешь, они сидят, и я начинаю: «Клика кремлевская» и т.д. И они на меня смотрят, вижу, кипят, реально будут бить. Антикоммунисты. И я говорю: «Так мужики, вы Путина любите». Зал: «Уууу, да, любим, да». И я меняю на 180 градусов и говорю: «Но любите ли его так, как люблю его я?». «А как ты?». Я говорю: «Вот так, мужики, путин такой хозяин, как вот ты или ты. Смотри сюда, вот двор, вот здесь жена твоя накрыла чай в беседке. А вот тут сарай с граблями, ничего не стоит на другом конце двора. И сарай загорелся. Ну-ка скажи, как звать? Ты будешь чай попивать с женой и под юбку лазить или пойдешь тушить сарай? А я за тебя скажу, что ты пойдешь тушить сарай. И Путин такой же. Теперь так. 14 числа выборы, а 15-го Волошин вползет на цирлах как пудель ученый на задних лапах, скотина, войдет. А Путин ему скажет по-хозяйски, как ты бы сказал: “Ну-ка, ведомости с тех регионов, где за меня, положи в архив, там все хорошо, а ну-ка ведомости, где против меня, положи на стол, я хочу понять, почему там мужики недовольны. А которые за меня – в архив, это потом, я почитаю на пенсии. Ну-ка сюда. Аха, ну-ка этого кота, губернатора Черногорова, чтобы на четвереньках раком полз до Москвы, скотина. Чтобы он сказал, почему мужики в таком-то селе в станице Советской недовольны”. Вот так. И здесь приедет, лично макнет Черногорова в говно, за шею возьмет. Потому что Путин такой же как ты, хозяин, такой же казак». Все проголосовали против. Все против Путина проголосовали. Ну, манипуляция, ну, да-да.

С. МИНАЕВ: Дайте скайп еще один. Кто? Ленин Владимир Ильич? Ой, правда, Ленин. Владимир Ильич, вы в прямом эфире MinaevLive.

В.И.ЛЕНИН: Сережа, здравствуйте, вы придерживаетесь коммунистических взглядов. У меня к вам вопрос. Почему вы не идете на выборы в списках КПРФ?

С. ДОРЕНКО: Никогда, это правая партия. Я последний коммунист в стране, потому что я левак. Я левак. А коммунистическая партия – правая.

С. МИНАЕВ: Ты коммунист из разряда Мао все-таки больше, а не из разряда Ленина.

В.И.ЛЕНИН: Вам симпатизирует Зюганов Геннадий?

С. ДОРЕНКО: Он мне не симпатизирует, он очень занят своей внешностью. Единственный раз, когда я с ним встретился, был у него вопрос по внешности. Вообще вы слабо себе представляете себе степень, в которой русские лидеры заняты своей внешностью. Значит, я думаю, что не меньше 8 часов в сутки они выдергивают из носа волосинки. Я сейчас не шучу.

В.И.ЛЕНИН: Есть какой-нибудь положительный герой?

С. ДОРЕНКО: Ну какой герой, Че Гевары больше нет с нами. Откуда берутся герои? Все буржуазы, Минаев буржуазен. Ужасно все. Вся буржуазия.

В.И.ЛЕНИН: То есть в нашей стране положительных героев нет?

С. ДОРЕНКО: Вы и я. Что, нас мало? От нас произрастет Русь великая. Подождите, я вам расскажу, как я встречаюсь с Зюгановым. Встречаюсь с Зюгановым. Он говорит: «Если ты не будешь больше показывать мой череп, мы с тобой будем дружить». Это было давно, когда они решили евреев не брать на госслужбу. Я пошел по моргам и антропологическим музеям, чтобы понять, как вычислить еврея. Потому что он, паскуда-еврей, назовется китайцем, например. И проникнет в чужую квоту. Так бывает. По моргам пошли. Доставляют тело, условно говоря.

- Как вы поймете, что он еврей?.

- Ну, он молчит сам. Мертвый.

- Не пойму. Может быть, осетин или грузин.

Я говорю: «Нам нужен образцовый череп. Один. Чтобы мы от него уже плясали». И я содрал компьютерной графикой кожу с черепа Зюганова в программе. Извини, а от чего плясать? Ну, как метр в Париже лежит, также и череп Зюганова – должен стать образцом русского черепа. От него пляшем. Ты не похож - ты не русский. Он так обиделся, что я сдирал с него кожу. И он говорит: «Не сдирай кожу с моего черепа». Не буду я, упаси Боже, зачем мне это нужно. Они все больны и заряжены на внешность. Примаков: «Если ты не будешь больше оценивать мою внешность - я тебе дам интервью». Примаков.

С. МИНАЕВ: Послушай, ты же его растоптал и размазал.

С. ДОРЕНКО: Нет.

С. МИНАЕВ: Спасибо, что позвонили нам. Как нет? Ты мочил его целый год. Его и Лужка, его и Лужка.

С. ДОРЕНКО: Нет. В полкасания. Дальше они сами. Это как с Powerball. Я чуть-чуть добавлял, а дальше они сами крутились. Я не знал, почему Примаков со мной не разговаривает. Оказывается, из-за внешности. Неизвестная история? Смотри. Когда Игнатенко, он возглавляет ИТАР-ТАСС, воцаряется Примус, делается премьер-министром. Игнатенко делает обед и приглашает меня, Третьякова и много-много других людей. Женя Киселев и так далее, чтобы мы познакомились с новым премьер-министром. Это сентябрь 98 года. Я к нему подхожу: «Евгений Максимович, родненький, сколько вы будете мне мстить за вступление в НАТО?». Я говорю: «Я вас критиковал за то, что вы дрыгались… Абсолютно неправильные документы». Я критиковал открыто о вступлении в НАТО. «Вы суетились». История была такая, что надо было вступить раньше Эстонии. Надо было вступить 27 мая 97 года. И я сказал, чтобы обменяли дату на текст. Взяли американский текст, дату продали нам американцы за текст. Я говорю: «Ну, сколько можно мне за НАТО мстить?». И он мне говорит: «Я с тобой буду разговаривать, если ты перестанешь оценивать мою личность». Я к помощникам: «Я не понимаю, что он сказал». Они начинают исследовать. Они тоже не поняли, что он сказал. Оказывается, Елкин делал шунтирование в ноябре 96-го, потом у него было воспаление легких, то ли перед, то ли после Нового года. На фоне шунтирования. В январе 97 года Елкин выходит и собирает свой малый курултай. И по правую руку от него сидит Примус. И я, язык мой поганый, Ельцин не так уж и плохо выглядит на фоне окружающих. Все! После этого Примус перестал разговаривать со мной несколько лет. «Ельцин выглядит неплохо на фоне окружающих», – сказал я. После воспаления легких и шунтирования. Примаков услышал это и после этого несколько лет со мной не разговаривал.

С. МИНАЕВ: Слушай, а ты хотел бы, чтобы 90-ые с точки зрения тебя, новостника, медийщика, вернулись?

С. ДОРЕНКО: Мы были цари. Мы были цари незаслуженно. Мы не заслужили этого. Мы были гипертрофированными царями. Кроме нас никого не было, потому что мы продавали. Костиков ходил: «Сережа, покажите меня… Эти операторы всегда плохо меня показывают. У меня здесь жилочки, так это от папы, а не от алкоголя. Операторы настойчиво показывают у меня жилочки». А мой оператор, Олег Иванов, говорит: «Можно с вами поговорить?» Отводит его за руку и говорит: «Я вас прошу, это все наймиты ЦРУ, которые показывают вас жилочками. И больше того, они делают ваше лицо бутылочным. Вы должны говорить, что эта бочкообразная дисторсия запрещена, и что это ЦРУ заставило».

С. МИНАЕВ: Это как Чубайс тебе книги принес, а ты ему коробку из-под ксерокса. А коробка у тебя случайно оказалась?

С. ДОРЕНКО: Случайно. Он не верит, что случайно. Коробка лежала у меня полтора года под столом. Эта коробка из под…Ну, в принтере есть…

С. МИНАЕВ: Картриджи.

С. ДОРЕНКО: Это картридж. Мы купили себе огромный ксерокс. И это был картридж. И когда-то давно я говорю: «Дайте мне коробку из-под ксерокса. Мало ли, понадобится». Она полтора года валялась у меня под столом.

С. МИНАЕВ: И вот он пришел. А как он пришел вообще?

С. ДОРЕНКО: Первый канал. Костиков потом реально ходил и говорил оператору: «Пожалуйста, я знаю, что вы будете делать бочкообразную дисторсию. Пожалуйста, не делайте». Народ ложился пополам со смеху.

С. МИНАЕВ: Слушай, а это анекдот или слух, что лужковцы сняли комнату в Останкино и посылали в комнату, где ты снимал, лучи. Ну, скажи мне честно.

С. ДОРЕНКО: Да. На ТВ-3 существовала комната, они написали разработку Лужкову, чтобы выделили им комнату, и они будут нейтрализовывать Доренко, посылая лучи в мою сторону. Они отстроили градус на мой кабинет и облучали меня каким-то образом. Еще была история. Приходил какой-то человек ко мне и просил давать им текст, потому что «папа в столбняке с четверга, не подписывает бумаг». А бизнес-то стоит. «Дай нам текст, мы будем папу готовить». Я же это делал, я давал текст. Я писал в интернете на сайте dorenko.net в 98-ом под ником «пулеметчик» всегда для них. Только я сказал: «Братцы, я это пишу, честно, проверьте. Я читаю это с суфлера с четверга. Но если я правки выношу, я тут же выношу новый текст». И они носили папе показывать, как эта скотина будет лгать. А я писал: «за синий платочек строчит пулеметчик». Они это таскали ему и показывали. И вот это помогло, вероятно.

С. МИНАЕВ: А Береза тебе каждую ночь звонил после эфира?

С. ДОРЕНКО: Я ненавижу начальников, потому что они не знают, за что тебя хвалить. В принципе все начальники пытаются егозить перед тобой, ну, мои, но только два начальника знали, за что хвалить. Реально. Добродеев, во-первых, всегда хвалил по существу, точно. У Добродеева бывали истерики, что неправильно поставил ударение, все, ты не журналист, никогда не будешь журналистом и т.д. Но Добродеев, когда хвалил, был точен. И Березовский каждый раз звонил после эфира и у него были восклицания такие: «Сереж, ты гений». И дальше он цитатами из меня заливал.

С. МИНАЕВ: Он готовился или …

С. ДОРЕНКО: От сердца. Никогда не глупо. Я ненавижу начальников, которые не хвалят. Начальники, которые не хвалят, просто гандоны, если честно. Но начальники, которые хвалят невпопад - это просто запредельные идиоты. Начальник должен хвалить и знать, как похвалить. И вот надо сказать, что вот Добродеев и Березовский попадали.

С. МИНАЕВ: А ты с Березовским как давно общался? Или вы не общаетесь?

С. ДОРЕНКО: Я с ним 3 с половиной года не общаюсь.

С. МИНАЕВ: Почему?

С. ДОРЕНКО: Понимаешь, у него жизнь на отрицании того, на чем я стаю.

С. МИНАЕВ: Ты-то стоишь, а он был сел на эту землю.

С. ДОРЕНКО: Если честно о Березовском, я мало знаю людей, которые любят Россию так, как он. Но он любит ее похотливо. Он хочет ее трахнуть. Я это уже описывал в тексте, что березовский хочет намотать косу и отодрать ее сзади, намотав косу. В этом смысле это разная любовь. Путин – брат-солдат, он вообще не хочет трахнуть Россию, он брат. А Береза, он реально хочет зайти сзади, намотать косу и отодрать сучку.

С. МИНАЕВ: Слушай, а он кто по личности? Аферист, идеалист? Что он хочет, мировой революции? Понятно, что деньги его не интересуют. Только власть и стремление вперед. Вперед к чему? Я не понимаю, что у него в голове.

С. ДОРЕНКО: Ты понимаешь, власть как реализация…Трудно понять. Потому что он сильно качается от предельного цинизма, скорее похожего на отчаяние, и кажется, что это цинизм боли, это не цинизм человека, который им наслаждается, это цинизм от боли, до невероятного романтика. Мне он нравится в стадии, когда он начинает абсолютно дельно говорить о математике. Ой, как я тащусь! Если с ним долго куда-то едешь или летишь и цепляешь его разговором о математике, какая-нибудь теория минимальных совпадений, какие-нибудь гипотезы математические, теория управления, кибернетические какие-то фенечки – два три часа дует с огромным интересом, глаза искряется, как бешеные. Полный Перельман. Дико интересно. Вот о чем с ним надо разговаривать. Вот если бы он вел ночную передачу про прикладную математику...Запредельно интересно. Видно, что он живет математикой, реально.

С. МИНАЕВ: А дайте скайп, пожалуйста. Руслан, ты в прямом эфире.

РУСЛАН: Здравствуйте. Действительно ли вы после ухода Березовского с первого канала и вообще с медиа сети вы попали в черный список и вас не брали на работу ни на один канал?

С. МИНАЕВ: От себя добавлю: это правда, что тебя снимал с эфира лично В.В. Путин?

С. ДОРЕНКО: Как знать, откуда знать.

С. МИНАЕВ: Ходят слухи.

С. ДОРЕНКО: Ну, слухи. На самом деле Костя Эрнст подвел меня к двери. Но есть слухи. Проблема в том, что кто докладывает Путину, кто стоит за его ухом. Я честно хотел бы спросить об этом Волошина, мне кажется, что он докладывал.

С. МИНАЕВ: Он тебе никогда не признается в этом.

С. ДОРЕНКО: Ну конечно.

С. МИНАЕВ: И сколько ты был без работы?

С. ДОРЕНКО: Я не мог работать, кстати, спасибо Венедиктову за «Эхо», я не мог работать нигде 8 лет.

С. МИНАЕВ: Это очень много.

С. ДОРЕНКО: Всего-навсего.

С. МИНАЕВ: Мне просто интересно твое состояние, ты уже тогда Китаем увлекался?

С. ДОРЕНКО: Послушай, вот мы сейчас сидим в интернет-телевидении. То, что я считал за год, делалось десять лет. Вот это паскудство. Когда меня выгнали с телевидения, я ходил и говорил: «Можно я вам посморкаюсь в пиджак?». Всем телевизионщикам говорил: «Братцы, внимание. Через 1 год из каждой розетки будет литься 16 гигов в секунду. Ваши сраные носители ничего не значат по сравнению с контентом. Я – контент, а вы сраные носители. У канала будет 35 миллионов, а контента не будет. Его нет. Роберт де Ниро не снимется чаще, Минаевых же 50 миллионов. Ну нет контента, едрена мать. И в этом проблема, ребята. И вы все спокойно расстанетесь с монополией на канал и придете ко мне, голуби». Это я говорил. А получилось, что год оказался десятилетием. То есть 16 гигов из розетки до сих пор не льется.

С. МИНАЕВ: Ты ушел богом, все молились Доренко. Я вообще считаю, что в России было 2 телевизионных журналиста – Доренко и Невзоров. Остальных нет.

С. ДОРЕНКО: Я не был постановочным, а Саша был. Он делал постановочно, но не важно.

С. МИНАЕВ: Он, так же как и ты, трибун. Он может взять твое сердце, вынуть его, поцеловать и положить обратно. И ты ему веришь.

С. ДОРЕНКО: Когда я встречаю Невозорова, я кричу ему: «Некрофил, иди сюда». Он некрофил, я - нет.

С. МИНАЕВ: И ты 8 лет сидишь. Ты смотрел телик, сравнивать, вот что за мудак сидит?

С. ДОРЕНКО: Я вообще в жизни не смотрел телевизор. Это серьезная вещь, я не вру. Вы сейчас говорите с человеком, который не смотрел «17 мгновений весны». Я не видел «Место встречи изменить нельзя» и «17 мгновений весны». И всю свою жизнь жил перпендикулярно. Вот ровно потому что все делают это. Все делают это, а я наоборот. Я outlaw. Это гадко, потому что мы тоже некая страта. Мы думаем, что мы особенные – нифига не особенные. Начинают мои родители смотреть «17 мгновений весны», а я взял книжку и пошел. Из духа протеста.

С. МИНАЕВ: Я не об этом. Ты же был властитель дум.

С. ДОРЕНКО: Я не мог смотреть телевизор.

С. МИНАЕВ: Но ты рвался?

С. ДОРЕНКО: Нет. Случайно в Пятигорске телевизор был включен, и я сел.

С. МИНАЕВ: Ну ты в эфир сколько раз выходил?

С. ДОРЕНКО: Я себя ни разу не видел.

С. МИНАЕВ: Сколько раз в неделю ты выходил?

С. ДОРЕНКО: Нет, это было раз в неделю, аналитическая программа. И программу «Время» я вел каждый день…

С. МИНАЕВ: Не важно. У тебя не было ломки, что «я не в эфире»?

С. ДОРЕНКО: Нет. Я же обрушился в удовольствие путешествий. Я занялся дайвингом, полетами. Я изнырял от Бали до Майми. Ну конечно Красное море лучше всех, это понятно.

С. МИНАЕВ: Вот ты вернулся…

С. ДОРЕНКО: Веник взял меня на «Эхо», молодец.

С. МИНАЕВ: Потом РСН. На РСН тебя зовут, знаешь, как? Подпольная кличка.

С. ДОРЕНКО: Нет.

С. МИНАЕВ: Ну ладно, ты знаешь.

С. ДОРЕНКО: Не знаю.

С. МИНАЕВ: Дракон.

С. ДОРЕНКО: Да ладно? Это из-за этой хрени показывает украшение

С. МИНАЕВ: После РСН тебя приглашают на РЕН-ТВ. И ты уходишь. Я читал текст совещания, на котором ты встал и сказал: «Ребят, пошли вы в жопу».

С. ДОРЕНКО: На РЕНе не получилось, потому что я делал чужую программу. Меня окружали хорошие люди на РЕНе. В этом ведь специфика ужасная: все хорошие, а вместе херня какая-то. Все охренительные. Все для меня делали и угадывали. Но я делал не свою программу. Надо было звать каких-то педерастов…

С. МИНАЕВ: Для картинки.

С. ДОРЕНКО: Ну я не понимаю, для чего все это.

С. МИНАЕВ: Ты сейчас посмотри трезвым взглядом, эти пидарасы, которых приглашали в твои эфиры, их же в 90-ые не было в твоих эфирах. Это телевидение изменилось, ты изменился или зритель изменился?

С. ДОРЕНКО: Я работаю для зрителя, который, я все равно представляю себе глаза человека.

С. МИНАЕВ: И что, в 90-ые зритель ловил твой взгляд и ждал, когда ты закончишь невообразимую конструкцию словами: «Причем здесь Лужков?». А в 2011 он захотел про пидарасов?

С. ДОРЕНКО: Вообще никогда не говорил, это придуманная фраза. Правда. Это как «однозначно» у Жириновского.

С. МИНАЕВ: «Казалось бы, причем здесь Лужков» - это твоя фраза.

С. ДОРЕНКО: Ни разу не говорил.

С. МИНАЕВ: Вот он изменился?

С. ДОРЕНКО: Зритель изменился, и я изменился, потому что зритель – это я. Мы телевидением не довольны, потому что у нас кликовое сознание, мы – люди интернета. Для мамы Дуси я работать не хочу, мама Дуся пусть катится в крематорий.

Я работаю для интернетчиков, я сам интернетчик. Я весь connected, я на двух постах каждую секунду. У меня кликовое сознание, я не могу смотреть бездаря на телике. Херачит что-то по часу, я хочу кликнуть, клик-клик. Сука, он продолжает, я не могу. У меня дочь, которой 26 лет, она, когда была маленькая, знала, что существуют VHS кассеты. Они дико любила смотреть съезды народных депутатов, она хотела стать президентом России. И она смотрит, как какой-нибудь полный идиот выступает, таксист из Харькова, она говорит: «Папа, перемотай, пожалуйста». Ей в голову не приходило, как можно смотреть идиота подряд. У нее уже было кликовое сознание. Почему я не могу смотреть телевидение? Я не могу смотреть телевидение, потому что я не могу кликнуть.

С. МИНАЕВ: А кто смотрит-то тогда? Телезрители из Уфы?

С. ДОРЕНКО: Бабушка.

С. МИНАЕВ: А Пэрисхилтонпрожектор?

С. ДОРЕНКО: Бабушка, парихмакерская. Абсолютный отстой, с которым ты не можешь разговаривать. Я не шучу. Кто смотрит телевизор сегодня?

С. МИНАЕВ: Слушай, судя по количеству дебилов в соц. сетях, это либо те же, кто смотрит телевизор, либо дети тех, кто смотрит телевизор. И тут ничего не изменилось. Нет отдельных интернетчиков.

С. ДОРЕНКО: Почему мы должны общаться с биомассой? Мне не интересно.

С. МИНАЕВ: Не должны.

С. ДОРЕНКО: Мне не интересно. Я знаю, что если приглашу пидарасов и хоругвиносцев, то здесь естественно аллюзия к тому, что хоругви они воткнут им в анус, и оба будут счастливы. Они оба пидарасы. Один латентный, другой явленный. Мне это понятно, я могу заранее просмеяться. Анекдот номер 4. Ха-ха-ха. Дальше что? Клик-клик-клик. Я не могу кликнуть.

С. МИНАЕВ: А почему ты не мог сказать: «Ребят, я прихожу в телик, у меня есть своя аудитория, я ее за собой приведу. Можно я буду делать то, что я хочу?»

С. ДОРЕНКО: Не можно. Потому что РЕН смотрят такие люди, говорят мне социологи, и ты должен танцевать перед ними.

С. МИНАЕВ: Ну, логично. Кто пришел в цирк не будет смотреть театр, и наоборот.

С. ДОРЕНКО: Ну, да. Ты пришел на РЕН, здесь такие люди, говорит мне социолог, обворожительная девушка Оксана. И она же с наукой наперевес.

С. МИНАЕВ: И она тебя Gallup’ом. А что в то же время говорит про РСН? Вы второе говорильное радио, правильно?

С. ДОРЕНКО: да, второе. «Эхо» - первое, мы на втором. А за нами уже «Вести, там, дураки на месте и т.д. Но на РСН я говорю «мне нужен человек с Байконура» - мне звонил человек с Байконура, мне нужен человек с Плесецка – звонит, с Тихоокеанского флота – тоже. Понятно, да, с кем я разговариваю? А там бабушка какая-то, божий одуванчик.

С. МИНАЕВ: Ну, да. Она тебя и не слышит. Дайте скайп. Степан, ты в прямом эфире.

СТЕПАН: Добрый вечер. Я хочу задать вопрос Сергею Доренко. Дело в том, что у нас уже давно приняли такой закон о демократии. Но почему-то не соблюдают. Вообще, весь русский народ демократичен, но что ее приняли, что нет…Можете ответить на такой вопрос?

С. ДОРЕНКО: Демократии в России нет и не было, потому что демократия – это компромисс, это абсолютное самоограничение. Демократия не могла возникнуть в России и никогда не возникнет. Я читал исследование по поводу сибирской язвы. В Венгрии рыли колодцы 15-метровые, выкладывали стены кирпичом внутри колодца, скот, заболевший язвой, бросали внутрь, заливали соляной кислотой, замуровывали. И каждый колодец известен, где находится. Русские хоронили скот, погибший от сибирской язвы, просто так, прикапывали. Понятна разница? Почему? Потому что в России всегда можно было пойти дальше. Засрали территорию - можно пойти дальше. Приходит ко мне мужик и говорит: «Нас, русских обижают. Евреи, сурки понаехали, я Россию защищу», - и так далее. И тут же берет чинарик и кидает. Я подхожу, я, работодатель на мерседесе, подхожу, поднимаю этот чинарик, достаю салфеточку какую-то, заворачиваю его и говорю: «Можно я потом выкину, здесь нет урны». И я говорю: «Скотина, ты сейчас срал куда? То место, куда ты насрал – это Россия или нет? Это что, Израиль тут у тебя?»

С. МИНАЕВ: Проблема в том, что он думает, что только он может здесь срать. В этом русскость.

С. ДОРЕНКО: Россия - это страна, в которой всегда можно уйти дальше. Отсюда: можно не договариваться. А раз не надо договариваться, то нихрена не будет демократии, потому что демократия – это компромисс.

С. МИНАЕВ: Дайте скайп еще один, пожалуйста. Юр, ты в прямом эфире.

ЮРА: Здравствуйте. Я хотел спросить по поводу ника в твиттере. Я читаю ваш твиттер, вы не так много там пишете, но ник у вас очень интересный – rasstriga.

С. ДОРЕНКО: Я был «хаос» в 98 году в интернете и пулеметчик одновременно. Пулеметчик – для Лужкова клал тексты, а хаос – для всех. И, значит, я «расстригой» стал с октября 1999 года, когда собрался Союз журналистов, и меня исключили.

С. МИНАЕВ: Тебя исключили из СЖ за моральную сторону твоих репортажей.

С. ДОРЕНКО: Меня исключили из Союза Журналистов, нюанс заключался в том, что я никогда в жизни в нем не состоял. То есть для того, чтобы удовлетворить Лужкова, меня исключили из СЖ, в котором я не состоял. Я сказал, чтоя журналист-расстрига, правда, я никогда не был пострижен, но хрен с вами, говорю, буду расстригой.

С. МИНАЕВ: Мне интересно, как тебя Лужков не закрыл за что-нибудь? За подпольное казино, за проституцию, за причины…

С. ДОРЕНКО: Закрывали. Меня Путин берег, я думаю. Я Путину очень благодарен. Потому что мне говорили, что несколько раз на меня заходили, и как бы кто-то давал по рукам, говорил: «Не ваш клиент, он наш». Условно говоря, я был и наказан, и защищен одновременно.

С. МИНАЕВ: То есть работать ты не будешь, но в обиду я тебя не дам.

С. ДОРЕНКО: Ага. То есть в этом смысле я абсолютно убежден, я не знаю этого, подтверждения у меня нет, что меня защищал Путин.

С. МИНАЕВ: Дайте еще один скайп, пожалуйста. Семен, ты в прямом эфире.

СЕМЕН: Здравствуйте, Сергей, здравствуйте господин Доренко. Меня зовут Семен, и я являюсь пранкером, то есть человеком, который занимается телефонными розыгрышами. Вы меня, возможно, помните по некоторым вашим эфирам. Но сейчас речь не об этом. Дело в том, что в интернете есть некая запись, в которой вы предлагаете Ксении Собчак сесть на двухлитровый термос, называете мохнатой кисонькой и спрашиваете, какая ей больше по вкусу сперма.

С. ДОРЕНКО: Это не Ксени Собчак. Это пранкерша. Додика из себя не надо строить. Не надо придуряться сразу, давайте по-честнаку говорить. Не было никакой Ксении Собчак.

С. МИНАЕВ: Ну, вы развели, вы поставили механический голос Собчак.

СЕМЕН: Вы старый и похотливый извращенец.

С. ДОРЕНКО: Эй, кто там был, вы или я?

СЕМЕН: Ну запись-то есть на всеобщее обозрение.

С. ДОРЕНКО: Товарищ, товарищ, товарищ. На «Эхе Москвы» обсуждаю статью в Комсомолке про пранкеров. Я говорю: Я пранкер, я – король ваш. Понятно, подданные мои?

СЕМЕН: Какой вы пранкер? Вы повелись. Вы старый и похотливый извращенец.

С. ДОРЕНКО: Ниц пади, скотина, ниц. Ниц пади, отвянь быстро, слушай меня, короля своего. Первый пранкер, который позвонит мне, я говорю, вынесу мозг. Понятно? И они начинают на меня охотиться. Охотятся они примитивно, и люди – абсолютные глисты и ничтожества. Они где-то мой телефон покупают, этого не надо делать, потому что мой телефон всюду.

С. МИНАЕВ: Вы запись нашли?

С. ДОРЕНКО: Не надо запись, я расскажу эту запись сам. Слушай, первый пранкер, который мне позвонит, я ему вынесу мозг просто. Потому что это дети, раненные несчастным детством. Они попадут ко мне, я – Ктулху, я позавтракаю этими детьми, этими говнами, этими глистиками. Значит, мне звонит девочка, рядом с ней мальчик. «Я Ксения Собчак», задрыга такая. И она: «А не пошел бы ты на?» Она мне говорит, задевая, это же их стиль. Я говорю: «У тебя есть, вот ты меня послала, я схожу, у тебя есть, кошка, покажи?» Я говорю: «У тебя этого нету, золотая, ты меня пригласи в другое место, а туда я схожу». И мы начинаем говорить с ней. И знаешь, что она в конце говорит? Они этого не взяли, несчастные, гнилые задроты из вонючих, зассаных котами квартир, они это не взяли. Она говорит мужику, который ей командует: «Я больше не могу, он реально сумасшедший». А тот ей говорит: «Продолжай». Они этого не взяли, вырезали. Девочке вынес мозг полностью, девочку после этого отправили в крематорий, как я понимаю, и пепел ее развеяли над Москвой, понятно, да? Все, ребят, отдохните. Следующий, кто мне позвонит – вынесу мозг. Поужинаю тобой, несчастный. Все, сгинь.

С. МИНАЕВ: Ты знаешь, я тебе насчет пранкера сказать, потому что я тоже к ним попадал. Я хочу сказать тебе, я твою запись слушал. Я хочу отметить, что ты был единственным со мной, который не начал им сразу говорить: «Сейчас я тебя вычислю, приедут бандиты…»

С. ДОРЕНКО: Нормально. Я их обожаю. Я же питаюсь негативом. Я реальный Ктулху, я питаюсь негативом. Мальчики, звоните, я вас съем.

С. МИНАЕВ: Дайте еще скайп. Павел, ты в прямом эфире.

ПАВЕЛ: Добрый вечер. Вопрос следующий. Сейчас у многих молодых людей, которые думают о своем перспективном будущем есть желание уехать за границу из России. Бывает такое, часто встречаюсь в беседах с интересными людьми, которые говорят: «Хотим валить из страны». Как вы думаете, это желание будет усиливаться среди людей от 20 до 25 или оно будет все-таки сходить на нет?

С. ДОРЕНКО: Смотрите, если вы айтишник, то нет быть причин не быть где угодно в мире. Я очень серьезно говорю. Посмотрите на меня. Я работаю с русским языком. Я эмигрировал во-первых в 96-ом году. У меня были полные документы на Канаду. В 93-ем году я эмигрировать решил, подал бумаги и получил в 96-ом. Я подал в 94-ом, и в 96-ом я получил пакет. За два года. И написал в Канадское посольство, чтобы аннулировать кейс, я не поеду. Потому что не хотел. Потом я эмигрировал, мне давал работу Гусь Гусинский в 2000-х годах в Нью-Йорке в RTVi. Я прямо с простынями, бизнес-класс, заплачено, че не повести, че я буду покупать. Я ехал прямо со столовым ножом, ложкой. Нормально ехал. В эмиграцию. Один раз я ехал, когда меня здесь реально приплющили Лужков с Примаковым. Один раз я ехал и велел жене выбросить билеты. Это апрель 1999 года, еще ничего не началось. Мне сказали сгинуть из страны. Я сказал жене: «Выбрось билет». И потом через неделю говорю: «Билеты выбросила?» Она такая: «Я че, дура, что ли?» Я говорю: «Где билеты?» Она говорит: «В чемодане, где им быть». Я говорю: «Быстро едем назад». А билеты были на через две недели, а мы договорились выбросить их в аэропорту. Ну с русским мне там нечего делать в Бруклине. Что мне там делать, я там хожу Боржоми покупаю, все такие: «Что вы хотите. Что вы опять пришли со ста долларами, эти москвичи»

ПАВЕЛ: А как же кликовое сознание?

С. ДОРЕНКО: Кликовое сознание? Если бы я был айтишником, я бы свалил. Когда я был студентом, у меня был друг из Сальвадора. Оказывается, это потом выяснилось, что он великий поэт сальвадорский. И он писал стихи. Я их помню: «Быть сальвадорцем, плакать под звуки национального гимна в салонах Лос-Анджелеса». Я вот думаю: «Быть русским, плакать под звуки национального гимна в барах Лос-Анджелеса».

С. МИНАЕВ: Дайте еще один скайп. Денис, ты в прямом эфире.

ДЕНИС: Добрый вечер, Сергей. Скажите, пожалуйста, я всегда восхищался тем, как вы работаете, тем, какой вы телекиллер. Скажите, пожалуйста, сколько за это платят, чтобы знать примерные расценки?

С. ДОРЕНКО: Никогда не спрашивайте газетчиков, всегда спрашивайте пиарщиков. Я скажу. Слева я не взял ни одной копейки, и больше никто не взял из моей бригады. Больше, я натравливал, я провоцировал, то есть у меня были люди, специалисты по пиары, я говорил: «Занесите через этого. Про этого говорили, что он наркоша, ну-ка, занесите через него». «Не можем». «Занесите через этого». «Не можем». То есть я проверял ребят на провокации всегда. У меня слева не было. Я получал всегда годовой гонорар. Не скажу сколько, скажу, от какого я отказался. Меня в начале июня 1999 года позвал Гусинский, перед большой войной, когда мы их похоронили. Позвал Гусинский и Добродеев. Добродеев тогда работал на Гусинского. И он сказал мне, что будет платить мне 20 тысяч долларов в месяц. Тогда это больше было. Это был 1998 год. Он мне сказал, я буду тебе платить двадцатку в месяц, иди и делай экономические итоги. Он собирался меня нейтрализовать. 240 в год. Я ему сказал: «Володенька, ты получаешь рекламы на моей программе 100 тысяч долларов за 1 программу. Умножаем, 52 на 100. Получаем 5 миллионов 200 тысяч за год. Половину, 2.600.000 ты платишь за вещание, 2.600.000 ты оставляешь себе. Из них 600 ты тратишь на все, включая меня с моими 240. Это не правда. Ну, я тебе даю с напуском. Мне не жалко. Мы что, евреи, черт побери, чтобы деньги считать. Я тебе дарю 600 тысяч. Володя, забери от меня. А что ты делаешь с 2 миллионами, Володя?» Он говорит: «мне надо то, ты ничего не понимаешь». Я говорю так: «Если ты будешь мне говорить про 20 тысяч долларов в месяц, Володя, я тебе буду платить тебе 20 тысяч долларов в месяц, чтобы ты не затевал никогда стыдных разговоров. Если ты будешь со мной разговаривать так стыдно, чтобы тебе не позориться, чтобы твое имя честное сохранить, я буду тебе, Володя, 20 тысяч долларов в месяц платить, договорились?». Все, разошлись. При этом присутствовал Добродеев.

С. МИНАЕВ: Он тебе не сделал второго предложения?

С. ДОРЕНКО: Нет, Добродеев же был там, внутри, в НТВ, работал у Гусинского.

С. МИНАЕВ: Нет, я понимаю, а он тебе не сказал в ответ: «Ну ладно, Серег, миллион».

С. ДОРЕНКО: Добродеев посерел. Я думаю, и ему Гусинский платил 240 тысяч. Примерно ответил?

С. МИНАЕВ: Спасибо за вопрос. Я тебя держу уже час 15, потому что мне дико интересно.

С. ДОРЕНКО: правда? Я сплю уже в 9 вечера.

С. МИНАЕВ: Сейчас мы закончим. У меня последний вопрос. Ты, конечно, опричник классический.

С. ДОРЕНКО: Ну, не знаю.

С. МИНАЕВ: Тебе метла и песьи головы и за государя рубить.

С. ДОРЕНКО: Ну, в общем, лучше конечно за государя, а, в общем, рубить.

С. МИНАЕВ: Скажи мне, пожалуйста, ты следующие 6 лет видишь страны?

С. ДОРЕНКО: Я вижу 6 лет, я вижу 12 лет. Вызовы, вызовы огромные. Вызовы, конечно, стоят перед Путиным.

С. МИНАЕВ: Какие?

С. ДОРЕНКО: Начать рубить головы, спасибо за подсказку. Внимание, это очень важно. Когда-то это говорил Явлинский, на самом деле сейчас смешно. «Нормальная демократия – это абсолютная диктатура для чиновников». И я это считаю правильным. Абсолютная античеловеческая диктатура для чиновников и есть демократия. Или мы на них ездим или эта падаль нами погоняет. Понимаешь, не может быть по-другому. Абсолютная, по подозрению скотов выгонять. Сажать по суду. Начинать крошево, мочилово. Дисциплина. Всё, хватит. Идея нужна. Мы не можем жить идеей жрать и срать. Ну сколько можно говорить? Русский человек не может жрать и срать и жить ради мягкой туалетной бумаги. Русский человек не так устроен. Если ты мне скажешь: «Сережа, ты чем будешь жопу вытирать: газетой или мягкой туалетной бумагой?» Я скажу, вообще парадигма мне не понятная. Я хочу высоких смыслов, елки.

С. МИНАЕВ: А какой тебе в 2012 году может быть высокий смысл?

С. ДОРЕНКО: Слушай, меня бесит, когда мне говорят, что я живу ради комфорта.

С. МИНАЕВ: А ради чего ты еще можешь жить? Ради войны, победить врага?

С. ДОРЕНКО: Мне не нужен комфорт. Послушай, я джинсы покупаю в интернете за 19, 99 долларов.

С. МИНАЕВ: Я сейчас не про тебя говорю, а про страну. Стране че сказать? Мы должны победить. Кого? Чиновников? На вилы их поднимать?

С. ДОРЕНКО: Мы должны быть империей духа. Мы должны нести людям правду, мы должны нести им благо, мы должны окормлять их смыслами всех честностью русской, самоотверженностью.

С. МИНАЕВ: То есть если окормлять человека смыслом, он тебе простит плохих ментов продажных, чиновников вороватых, олигархов и так далее?

С. ДОРЕНКО: Дай мне ментов. Я тебе объясняю. За неделю. Но каждый день децимация. Каждую неделю я буду расстреливать каждого десятого. Ну а как?

С. МИНАЕВ: Ну, я с тобой согласен. Только один путь.

С. ДОРЕНКО: Через неделю будут менты шелковые как пуделя.

С. МИНАЕВ: А с Кавказом что делать?

С. ДОРЕНКО: С Кавказом? С Кавказом надо разговаривать на том языке, который он понимает. Надо быть понятным. Ты не можешь быть непонятным, брат. Ты не можешь прийти и рекламировать Пушкина.

С. МИНАЕВ: То есть ты должен с подствольником ходить?

С. ДОРЕНКО: Нет, Пушкина еще хорошо. Тютчева. Ты должен прийти и быть понятным. Если ты не понятен, то нахера ты рот открываешь?

С. МИНАЕВ: Но Путин же там понятен? Его же слушают?

С. ДОРЕНКО: Путин понятен, но Шаманов был бы понятнее в качестве Кадырова. Я то предлагал всю дорогу Шаманова туда поставить.

С. МИНАЕВ: Каким бы образом он у тебя бы там рулил?

С. ДОРЕНКО: Шаманов?

С. МИНАЕВ: Залить все напалмом?

С. ДОРЕНКО: Ну конечно, конечно. Нужно разговаривать так, чтобы тебя понимали. Ну пойми ты. Есть места, где разговаривают языком Тютчева, а есть места, где разговаривают языком более жестким. Но ты не можешь быть непонятен. Ты вошел и должен быть понятен. Русские на Кавказе непонятны. Нашу вежливость трактуют как слабость. Как мы можем с этим долго протянуть? Никак мы не протянем. Придется быть строгими.

С. МИНАЕВ: Слушай, а в следующие 6 лет угроза отпадения земель. Как говорили в Киевской Руси, есть? Как тебе кажется?

С. ДОРЕНКО: Очень большая угроза. Угроза огромная. Притом нож в спину воткнут те. От кого меньше ждешь. Я смотрю на Дальний Восток, Токио, Пекин, Сеул, то есть он абсолютно самодостаточен в кругу соседей. Мы просто ждем от Кавказа, а получим с Дальнего Востока. Ребят, риск огромный.

С. МИНАЕВ: То есть чиновники, Кавказ и сохранение государства?

С. ДОРЕНКО: Смыслы. Смыслы великой империи.

С. МИНАЕВ: Но это смыслы и воля. Они же не могут отдельно существовать.

С. ДОРЕНКО: Воли-то нет ни хрена. Воля-то есть к комфорту.

С. МИНАЕВ: Это то же самое, что звать в поздней Римской империи на войну зажравшихся патрициев или легионеров, которые погрязли со шлюхами.

С. ДОРЕНКО: Придут гунны и трахнут нас всех. Вот и все.

С. МИНАЕВ: Слушай, ну в Риме тоже так говорили. А потом они пришли и трахнули.

С. ДОРЕНКО: Абсолютно. Придут и трахнут. Торжественно. Больше того: назовутся русскими и будут русскими.

С. МИНАЕВ: И будут более русскими.

С. ДОРЕНКО: И будут более русскими, чем мы. А может в этом и есть миссия? Мы должны гуннов успеть споить. Вот когда они придут, мы их споим…

С. МИНАЕВ: Споит, развратить, научить воровать...

С. ДОРЕНКО: Споить, развратить. И сделать их русскими окончательно, грустными чуть-чуть. «Черный ворон, весь я твой».

С. МИНАЕВ: Сергей Леонидович Доренко был в эфире MinaevLive, спасибо, что смотрели нас. Сереж, спасибо тебе, я просто получил феноменальное наслаждение от беседы.

Сергей Доренко

Показать Расшифровка передачи

Другие передачи

Комментарии