С. МИНАЕВ: Добрый вечер. МинаевLive в прямом эфире. Обещанный эфир, который должен был состояться на прошлой неделе и перенесся на сегодня, в среду. Давно с ребятами-авиадиспетчерами договаривались об этой истории. Сегодня они в студии. Три человека у нас сегодня в эфире: Игорь Кирилюк - авиадиспетчер, Александр Гынку - руководитель ассоциации летного состава России, Андрей Булин - председатель профсоюза авиадиспетчеров. Мужчины, здравствуйте.
И. КИРИЛЮК: Здраствуйте.
А. ГЫНКУ: Здраствуйте.
А. БУЛИН: Здраствуйте.
С. МИНАЕВ: Слушайте, так получилось, что мы планировали эфир давно, сделали сегодня, а вчера повод очередной - упал самолет. Сегодня многое сказали, Саш, о том, что должны были самолет обработать Тюменский жидкостью антиобледенительной. Пилот отказался это делать, поэтому они упали. Может, я не так слышал. Пилот может отказаться обработать самолот антиобледенительной жидкостью или как?
АЛЕКСАНДР: В принципе, да. Командир несет ответственность за конкретный результат полета. Командиру перед полетом доносят информацию о состоянии погоды, на основании которого он принимает решение.
С. МИНАЕВ: А с чего бы ему отказываться? Он экономит деньги?
А. ГЫНКУ: Дело в том, что он заложник системы - как-раз то, о чем я хотел сказать. Мы раньше не считали ни керосин, ни жедкостей. Мы не считали расходные материалы и относились к ним, действительно, как к расходным материалам. Основное было для нас - достижение результата. Что для нас есть результат - безопасность полета. Она была на первом месте. А сегодня на первом месте у каждого из нас, к сожалению, деньги. Небо это не прощает. У неба есть четкие конкретные законы, которые нужно выполнять. На первом месте не деньги должны быть, а безопасность. Если мы восстановим именно эту ценность, этот принцип, который был в наше время, то, я считаю, мы можем многое исправить.
С. МИНАЕВ: Саш, я тебя перебью. У нас на прямой связи корреспондент РИА новостей - Александр Пересторонин с последней информацией. Саш, привет, слышишь меня?
А. ПЕРЕСТОРОНИН: Да, здравствуйте.
С. МИНАЕВ: Здрастьте. Слушайте, какая последняя информация по крушению? Какие последние версии?
А. ПЕРЕСТОРОНИН: Вы меня простите, конечно, у нас в Тюменской области траур. Я бы хотел начать свою речь с минуты молчания, если можно.
С. МИНАЕВ: Легко. Присоединяемся.
минута молчания
А. ПЕРЕСТОРОНИН: Спасибо.
С. МИНАЕВ: Спасибо.
А. ПЕРЕСТОРОНИН: Ну, что можно сказать. Для нас лично, для тюменцев, это испытание очень сложное, потому что мы не сталкивались с такими чрезвычайными проишествиями - это первое. Сегодня у нас произошло прощание с 9 погибшими пассажирами и членами экипажа. Что можно сказать...Тюмень сплотилась в этом отношении. Люди очень активно приходят, кладут цветы и сопереживают родственникам, и стараются поддержать их в трудную минуту. Все эти три дня я был на передовой. Я одним из первых приехал на место проишествия и работал там целые сутки. Хочу сказать, что очень оперативно отработали спасатели, в частности Тюменская областная служба экстренного реагирования, которая приехала одна из первых. Уже на 11 минуте после проишествия они там были - начали вытаскивать людей. Я видел как скорые помощи очень быстро приехали в сопровождении сотрудников ГИБДД.
С. МИНАЕВ: Саш, какие основные версии выдвигаются? Что ты слышал, работая на поле? Люди же обсуждают пилота, обсуждают персонал аэропорта. Что говорят? Из-за чего это произошло?
А. ПЕРЕСТОРОНИН: У нас был сегодня брифинг. Генеральный директор авиакомпании “ЮТэйр” Андрей Мартиросов, чей самолет разбился, он сказал очень много интересной информации и по поводу антиобледенительной жидкости. Одна из версий, по его словам, он сказал, что не обработан был жидкостью самолет.
С. МИНАЕВ: А кто принял решение не обрабатывать жидкостью самолет? Глава экипажа, командир корабля?
А. ПЕРЕСТОРОНИН: Он не говорил кто именно принял решение. Сейчас следствие этим занимается. На мой взгляд, он сказал очень важную вещь, что в течение двух-трех дней у них будет введено в правило о том, что, не смотря на эту систему, будут в любом приниматься решения о том, чтобы обрабатывать самолеты - как делают крупнейшие авиакомпании мира. В часности, он заявил о том, что самолеты эти эксплотируются во всем мире спокойно и нормально. Сегодня он заявил об этом и сказал, что у них будет так теперь.
С. МИНАЕВ: Спасибо, Саш. Саш, я вижу твою реакцию. Мне честно говоря странно слышать, когда глава корпорации говорит, что “у нас теперь самолеты будут обрабатывать”.
А. ГЫНКУ: Вы знаете, когда я ехал на эту передачу, пообщался с пилотами, которые довели до меня информацию такого уровня, что, во-первых, эти самолеты не были сертифицированы для полетов в условиях нашей зимы. Второе, все переживают, что крайними сделают опять же пилотов, либо обслуживающий персонал.
С. МИНАЕВ: Как и вышло.
А. ГЫНКУ: Ну, естественно. Во-первых, надо было разобраться, могли бы эти самолеты выполнять полеты вообще, в таких условиях. Второе, они летают во всем мире - да, действительно, но в каких широтах они летают? Об этом не было сказано. Конечно же, в этом должна разобраться комиссия государственная. Она должна назвать виновников. Не того, кто погиб, как у нас делается, а конкретного виновника должна назвать. К сожалению, это не возможно. При той системе, которая сегодня существует, очень сложно будет назвать. Вы видели в последнее время человека, который занимает какой-то пост, пришел и сказал: “Да, я виноват в том, что упал самолет”,
С. МИНАЕВ: Нет. Такого никогда не было и не будет. Петя, узнай, пожалуйста, министр Левитин был на месте авиакатастрофы? Посмотри, пожалуйста. Это просто...
А. ГЫНКУ: Да, я понял.
С. МИНАЕВ: Было бы странно, если он там не был.
А. ГЫНКУ: Он там мог быть с точки зрения пиара.
С. МИНАЕВ: Это не важно. Это его работа - у него ЧП произошло.
А. ГЫНКУ: Я понимаю. Но опять-таки же, я считаю и с надеждой жду мая месяца. Я жду конкретно, когда будут сделаны реальные шаги.
С. МИНАЕВ: То есть?
А. ГЫНКУ: Когда Путин реально придет к власти, то есть, когда произойдет инаугурация. Я жду, будут ли перемены у нас.
С. МИНАЕВ: То есть, когда он снимет иерархию и когда он снимет Левитина?
А. ГЫНКУ: Я жду перемен. Вот просто жду перемен. Мы дали кредит доверия.
С. МИНАЕВ: Нам этот кредит доверия стоит человеческих жизней. Я хочу к Яровславлю вернуться. Ты помнишь ситуацию в Ярославле?
А. БУЛИН: Секунду. У нас упал самолет и мы об это знаем, но то, что там умирают тысячами от алкоголя, от безпризорности куча людей - об этом все молчат, потому что они тихо мрут, каждые сами по себе, каждый со своими проблемами.
С. МИНАЕВ: Саш, я с тобой согласен, но это не тема сегодняшнего вечера
А. ГЫНКУ: Я согласен.
С. МИНАЕВ: Я хотел к Ярославлю вернуться. Помнишь ту трагедию?
А. ГЫНКУ: Конечно.
С. МИНАЕВ: Твой взгляд профессионального летчика: что произошло? Правда, что самолет выпихивали со взлетной полосы, потому что должны были первые борта садиться? Или он действительно принимал таблетки, у него отказали ноги, и он на педаль не нажал?
А. ГЫНКУ: Вы знаете, по этой ситуации только слухи. Очень много противоречивых слухов. И я стараюсь следовать и опираться только на официальные выводы комиссии.
С. МИНАЕВ: Левитина не было, кстати, на месте крушения. Он отправил Окулова и Нерадько.
А. ГЫНКУ: Это тоже не показатель. Я считаю, что нет смысла это разбирать.
С. МИНАЕВ: Саш, это отношения. Давайте в московское небо вернемся. Начнем, вернее, с него. У меня вот какой вопрос. Помнишь, сколько-то лет назад, по всем газетам прошла история, как ваш коллега, авиадиспетчер, развел 2 самолета над Москвой?
И. КИРИЛЮК: Это у нас которая на подходе?
А. БУЛИН: Ну, да.
С. МИНАЕВ: Все сказали, что это героический поступок. Действительно, простой герой, который спас 200 человеческих жизней. Над Москвой часто такие истории происходят, что самолеты могут сойтись, такие критические ЧП?
И. КИРИЛЮК: Ну, это же наша работа. Я просто не хочу обижать парня этого. Как я понял, ничего критического не было. Решили показать, какая у нас сложная профессия.
С. МИНАЕВ: Сказали, что летели лоб в лоб, и он их развел в последний момент.
И. КИРИЛЮК: Андрей, может я...
А. БУЛИН: Ну, я знаю 2 случая. Первый случай это с Дельта - с американским лайнером. Я как раз работал, был старшим диспетчером и видел все своими глазами. Да, диспетчер выполнил свою работу. Хорошо, что обратили внимание на нашу профессию, на то, что он сделал - развел самолеты. Ему объявили благодарность, выплатили премию - все замечательно и хорошо.
С. МИНАЕВ: На экране...Это ваш экран?
А. ГЫНКУ: Да-да.
А. БУЛИН: Но это не наша система, на которой мы работаем. Это, скажем так, резервная система. Примерно, принцип работы одинаковый.
С. МИНАЕВ: Часто такие случаи происходят, что диспетчер выруливает?
А. БУЛИН: Ну, как сказать часто. Такие случаи случаются, потому что человеческий фактор присутствует всегда. Есть так называемые чартеры - пилоты, которые прилетают на бизнес-авиации с пассажиром или приводят пассажира. Он раз прилетет в Москву и улетает. К ним мы относимся с опаской, поэтому пытаемся...
С. МИНАЕВ: Ты бизнес-джет имеешь ввиду?
А. БУЛИН: Бизнес-джеты, да. С данными рейсами чаще всего происходят какие-то нестандартные ситуации, когда диспетчеру приходится в экстренном режиме вмешиваться в эфир и останавливать, не выдерживать высоты.
С. МИНАЕВ: Игорь, самый частый вопрос. Помимо того, что в небе над Москвой довольно плотный трафик, в небе мигалки существуют? Перекрывают небо для высокопоставленных?
И. КИРИЛЮК: Конечно.
С. МИНАЕВ: Как перекрывается небо?
И. КИРИЛЮК: Это стало просто невыносимо! Раньше, 20 лет назад, просто я работаю 21 год, было по-другому. Закрывали, конечно, аэродромы на 20 минут.
С. МИНАЕВ: То есть, он взлетает.
И. КИРИЛЮК: Нет, он не взлетает. Он только едет туда, допустим президент Белоруссии или какой-то другой страны - какое-то высокопоставленное лицо на уровне ранга президента. Еще не приехал в аэропорт, уже перекрыли, все дороги стоят. Раньше стояли по 15 минут, а сейчас по часу. Мы в это время можем ехать на работу. Но и небо перекрывают! Он еще не прибыл, а аэропорт уже закрыли: все стоят с пирогами и ждут. Может, он не поедет. По графику положено час.
С. МИНАЕВ: Правильно я тебя понимаю, когда первое лицо Российской федерации взлетает, аэропорт закрывают на 40 минут?
И. КИРИЛЮК: Не взлетает, а только едет, а люди в это время...Тысячи самолетов!
С. МИНАЕВ: Вот расскажи мне. Я, например, в этот момент сижу в самолете.
И. КИРИЛЮК: И летите в Москву.
С. МИНАЕВ: Вот мы уже заходим, и вдруг пилоту говорят:
И. КИРИЛЮК: Закрывают аэродром на минут 40, может час, и вы можете просто кружить. Не 5 самолетов, не 10, а сотни самолетов могут кружиться в зоне ожидания и ждать. Приедет он или вылетит - вы час можете кружиться.
С. МИНАЕВ: Вы сейчас реальные вещи рассказываете?
И. КИРИЛЮК: Это было неделю назад. Это постоянно происходит, и люди улетают на запасные аэродромы - раньше такого не было. Было, но не до такой степени.
С. МИНАЕВ: Подожди секунду. Для кого еще небо закрывают, кроме Медведа и Путина?
И. КИРИЛЮК: Не только...Причем здесь Медведев и Путин? Любое высокопоставленное лицо на уровне президента.
С. МИНАЕВ: Не, я имею ввиду чиновников. Министры тоже так взлетают?
А. БУЛИН: Министры не закрывают аэродромы, скажем так, ограничивают. Чтобы выпустить без задержки вводят некоторые ограничения: увеличенный интервал на посадку, заходящий самолет могут угнать на второй круг.
С. МИНАЕВ: Во всем мире как это происходит?
И. КИРИЛЮК: Да никак не происходит. Показывают в прямом эфире президента на CNN, и сзади садятся самолеты, а он дает пресс-конференцию. Он только приземлился, и тут же все открывается. У нас какая-то запутка. Причем это нереальная стрессовая ситуация. На ваш сектор слетаются, как муравьи, ползут. Все это накапливается, накапливается. У вас было 5, 15, 20, доходило до 25 в одном секторе, и управляет непосредственно диспетчер Елкин или Палкин, который все это...
С. МИНАЕВ: Ты знаешь, есть такая игра на айпэде.
И. КИРИЛЮК: Вот, это один в один. Там не получилось, а здесь другая история.
С. МИНАЕВ: А если топливо кончается? Ты же не можешь крутиться час.
А. ГЫНКУ: На запасной, он же сказал.
С. МИНАЕВ: Ты уходишь на запасной.
А. БУЛИН: А это деньги авиакомпании.
С. МИНАЕВ: А трудности?
А. БУЛИН: Авиакомпании.
С. МИНАЕВ: Подожди секунду. Жлобский вопрос. Все, диспетчер развел, меня посадили, и я лечу в Москву. Где запасной аэродром находится?
И. КИРИЛЮК: В Питере, допустим.
С. МИНАЕВ: А меня в Питер кидают. Я за свой счет должен потом лететь?
И. КИРИЛЮК: Вы там можете сидеть час-два.
С. МИНАЕВ: Не важно. Я могу сидеть, и мне никто это не компенсирует?
И. КИРИЛЮК: Это компании дела. Не мы же...
С. МИНАЕВ: Не, я просто.
И. КИРИЛЮК: Ну, в компании все входит: кормить...
С. МИНАЕВ: Факт в том, что, когда закрыто небо, самолеты кружатся, кружатся, кружатся.
И. КИРИЛЮК: Да. Самое главное, что эту проблему можно решить.
С. МИНАЕВ: Как?
И. КИРИЛЮК: Чтобы отменить все это холуйство и плебейство, которое, к сожалению, в России набирает такие обороты нереальные, что...Когда видишь, что едет глава государства, въезжает в аэропорт - закройте на 15-20 минут и все! Не говорю, что это не делается. У нас перекрывается все нахрен, все в движении. Люди не просто стоят в пробках на машине, а в воздухе висят. Самолет Боинг 747 вмещает 450-500 человек. Короче, тысячи людей в воздухе ждут приедет он или не приедет.
С. МИНАЕВ: А если он опоздает?
И. КИРИЛЮК: А он и опаздывает все время, в чем и прикол. Глава государства не скажет: “Извините, я побежал”. “Куда вы побежали? Куда торопиться? У вас все хорошо, все нормально”.
А. БУЛИН: Дело не в том, что он может опоздать. Когда первое лицо приезжает в аэропорт, не сразу оно идет на борт. Видимо какие-то вопросы решает, чай пьет, с кем-то общается.
С. МИНАЕВ: О холуйстве я расскажу очень короткую историю. Мне друг рассказал, у него жена стюардесса. Значит, она летит бортом из Сахалина. Сидит дяденька в кресле и говорит: “Подойди сюда. Где ящик?”. Она говорит: “Простите, какой ящик?”. Он говорит: “Ну, ящик где, епт”. Она говорит: “Какой ящик?”. Он: “Давай старшего сюда”. Приходит старший и говорит: “Это зам. губера Сахалина. Мы ему ящик железный под ноги, чтобы ему удобно было летать в бизнесе”, и ему несут ящик. Это к разговору о холуйстве.
А. БУЛИН: Это не холуйство, а хамство.
С. МИНАЕВ: Ты помнишь случай, когда нынешний губернатор Мезенцев опаздывал на самолет?
А. ГЫНКУ: Конечно.
С. МИНАЕВ: Кстати, вы знаете, что пилота, который отказался посадить на борт, его все-таки затравили, и он в Аэрофлоте не работает.
А. ГЫНКУ: А это естесвенно. Это естественный процесс.
А. БУЛИН: Потому что система не принимает таких людей.
С. МИНАЕВ: То есть, он походил героем, мы сделали с ним интервью, и через месяц его тихо слили, а сейчас он летает в Трансаэро.
А. БУЛИН: Когда все утихло.
С. МИНАЕВ: Его загнобили. Парни, давайте скайпы послушаем, просто у нас много людей висит в воздухе. Дима, ты в прямом эфире.
ДМИТРИЙ: Добрый вечер.
С. МИНАЕВ: Добрый.
ДМИТРИЙ: Добрый вечер, Сергей и собеседники. К сожалению, я не запомнил имена. Я хотел бы рассказать свою бытовую историю. Может быть, она никакого отношения не имеет к диспетчеризации. У меня был случай, “Оренбургские авиалинии”. 15 марта я летел из Оренбурга в Москву. Когда мы зашли в салон, по всему салону висели какие-то тряпочки, которые затыкали течь в районе иллюминаторов, по всему ряду сидений. Когда все сели, я обнаружил течь, который намочил мне пиджак. Девушка сзади начала возмущаться, но ей стюардесса сказала, что эта вода - конденсат, который абсолютно безвредный, не жирный или что-то такое.
А. ГЫНКУ: Кондиционер.
ДМИТРИЙ: Нет, конденсат.
А. ГЫНКУ: От кондиционера.
ДМИТРИЙ: То есть, от кондиционера. Она говорила, что это обычная вода, которая никакого вреда не приносит. Какие-то бумажные салфетки позатыкали, в общем, сделали все, что положено. Я сидел в пиджаке. У меня под пиджаком некая какая-то подушка, под плечом. Мне эта жидкость вся в подушку на протяжении всего полета капала и накапливалась, как говорится. То есть, я ее сразу не обнаружил. Когда у меня зачесалось, я перевернул, и у меня плечо было все мокрое. Когда я начал нюхать, то эта была какая-то жидкость с запахом уксуса и некого желтого цвета. Когда я обратился к бортпроводникам, что есть такая ситуация непонятная. Они сказали: “Давайте мы вас пересадим”. Я сказал: “Нет, ребят, спасибо, пересаживать не надо. Давайте я что-то напишу, чтобы вы как-то прореагировали, потому что так делать нельзя”. Они долго мялись, притащили какую-то бумажку. Не знаю как это положено, но должна быть какая-то книга жалоб.
С. МИНАЕВ: Но в итоге ты эту бумагу? Давай ближе к сути.
ДМИТРИЙ: Заполнил, отдал. В конце ко мне подходит старшая бортпроводница и говорит: “Мы приносим вам извинения от лица компании”, широко улыбается и на этом привет, все. То есть, вот такая ситуация. На фоне того, что все время говорят, что существуют некие задержки. Почему бы не взять и задержаться на те же 15 минут и убрать эту жидкость из салона. У меня даже остались фотографии на айфоне, где я сфотографировал, где возле каждого иллюминатора висела затычка и тряпка.
С. МИНАЕВ: Слушай, на фоне того, что мы здесь обсуждаем, очень хорошо, что ты долетел, согласись.
ДМИТРИЙ: Ну, да.
С. МИНАЕВ: Спасибо тебе за твою историю. Дайте еще скайп.
И. КИРИЛЮК: Ну, в Штатах все самолеты пошарпанные. Дело не в этом. Таких случаев - тысячи.
С. МИНАЕВ: Кто? Жень, ты в прямом эфире.
ЕВГЕНИЙ: Добрый вечер. Три вопроса у меня. Первый вопрос про пополняемость летного состава. В каком состоянии у нас находятся летные училища? Есть ли какое-то пополнение у летчиков? Следующий вопрос я потом задам.
С. МИНАЕВ: Хорошо. Это вопрос к тебе.
А. ГЫНКУ: Отлично. Докладываю. На сегодняшнем этапе, старая система практически полностью разрушена. Новую пытаются восстановить. Более того, пытаются восстановиться старое - то, что устарело. К сожалению, мы потеряли практически преподавательский состав, и потеряли преемственность - это самое страшное.
С. МИНАЕВ: Скажи, пожалуйтса, кто учит нынешних летчиков?
А. ГЫНКУ: Сами авиакомпании.
С. МИНАЕВ: То есть, я закончил институт...
А. ГЫНКУ: Сейчас, честно говоря, я уже не влажу в подробности, потому что все училища разрушили, в которых мы учились и которые мы знали. Сейчас пытаются воостановить центры и на базе центров построить новую систему обучения - закупили сейчас новые самолеты. Сейчас на нашем аэродроме будут обучаться курсанты, в частности, на моем самолете: я давал в аренду свой самолет Як-18, и на нем пилотировали ребята-курсанты, и я передавал им те знания, которые мне когда-то передавали.
С. МИНАЕВ: Послушай, тебя же учили на самолетах одного поколения , а сейчас самолеты другого .
А. ГЫНКУ: Не важно, сейчас самолеты все одинаковые.
С. МИНАЕВ: Подожди, ты хочешь сказать, что электронное управление с судном и рычажное...?
А. ГЫНКУ: Вот смотрите. Парапланерист для меня сегодня - я к нему отношусь с таким же уважением, как и к космонавту. Для меня это два одинаковых человека.
С. МИНАЕВ: Почему? Объясни мне.
А. ГЫНКУ: Объясняю. Вы знаете, я очень часто в парапланеристах вижу летчиков в 10 раз больше, чем я. То есть, они реально живут небом. Они действительно собирают стропы, очень внимательно подходят к безопасности - я очень этому радуюсь. Мы достаточно развращены с точки зрения отношения к парапланам, то есть, мы смотрим на это как на тряпку и особо не будем эти стропы разбирать. Понимаете, небу все равно в каком самолете ты летишь. Законы аэродинамики - они абсолютно равны для любого летательного аппарата.
С. МИНАЕВ: Вот скажи, пожалуйста. Молодые пилоты. Я слышал такую историю, что он вышел, поучился, полетал на отечественных авиакомпаниях и хочет быстрее перейти зарубеж, потому что там банально больше платят денег.
А. ГЫНКУ: Вы знаете, сейчас выровнялся.
С. МИНАЕВ: Сколько пилот получает?
А. ГЫНКУ: По-разному. Если ты правый - в районе 200, если командир - в районе 300.
С. МИНАЕВ: Ребят, прошу прощения за нескромный вопрос, а сколько получает авиадиспетчер?
И. КИРИЛЮК: Ну, не столько, конечно. Меньше.
А. БУЛИН: Меньше второго пилота.
С. МИНАЕВ: Меньше второго пилота.
А. БУЛИН: Гораздо меньше.
С. МИНАЕВ: Гораздо меньше. Ну, больше 100 рублей?
И. КИРИЛЮК: 130 тысяч.
С. МИНАЕВ: 130 тысяч. А в Европе сколько получает авиа-диспетчер?
И. КИРИЛЮК: 7000 долларов.
С. МИНАЕВ: 7000 долларов, то есть, в два раза больше.
И. КИРИЛЮК: Я с америкосами болтал. Со всеми налогами 7000 долларов.
А. ГЫНКУ: Я в ЮАРе был. У моих друзей 12-15 командир получает стабильно. Опять-таки же, дело не в деньгах.
С. МИНАЕВ: Послушай, если нет школы, за счет чего пополняются кадры?
А. ГЫНКУ: Мы идем постоянно по спирали - постоянно наступаем на те же грабли. В 50-х годах, когда Хрущев пришел, он просто взял и уничтожил, то есть людей-профессионалов отправил на гражданку. После этого резкая нехватка пилотов. Кинули клич, опять понабирали бльшое количество пилотяк. И вот результат.
С. МИНАЕВ: Послушай, ты говоришь, как будто кинули клич, чтобы маршрутки водить.
А. ГЫНКУ: Именно так. Я не про это говорю, я про тенденцию говорю.
С. МИНАЕВ: То есть, у нас скоро “черные глаза” будут?
А. ГЫНКУ: Я про другое. Я про плановость. Эти все процессы обучения - они долговременные. Огромные затраты, государственные затраты. Тенденцию...
С. МИНАЕВ: После развала Советского союза прошло 20 лет. Неужели с тех прибылей, которые формировались, нельзя было вложить в подготовку кадров, в инфраструктуру, в самолеты. А “Сухой”, кстати, взлетел?
А. ГЫНКУ: Погодите, а кто в долговременный процесс обучения пилотов будет вкладывать деньги, точно также как в разведку нефтедобывающих скважин? Кто вкладывал? Сегодня рубятся и рубят на этом. У них есть борта, есть на чем летать?
С. МИНАЕВ: Я не знаю.
А. ГЫНКУ: Як-18 - все, их уже нет. Те же Л-410 - все, их уже нет.
С. МИНАЕВ: А на чем тогда летали? На тренажерах?
А. ГЫНКУ: Опять закупили у итальянцев. Опять-таки, я не знаю подробности.
А. БУЛИН: Вопрос в отсутствии профессиональных топ-менеджеров, которые организовывают процесс службы движения..
С. МИНАЕВ: Давай вопрос послушаем, я про топ-менеджеров вопрос задам. Жень, второй вопрос.
ЕВГЕНИЙ: Второй вопрос чисто диспетчерский. У меня приятель работает в диспетчерской службе аэропорта.
С. МИНАЕВ: Где?
ЕВГЕНИЙ: Очень интересный момент, по поводу особого отношения к российским авиакомпаниям. Есть ли какая-то дискриминация или нет? Я не буду вдаваться в подробности. Хотелось бы у вас узнать, потому что нас очень долго держат на посадке.
А. БУЛИН: Дискриминация в Европе?
С. МИНАЕВ: Ты европейскую ситуацию имеешь ввиду или российскую?
ЕВГЕНИЙ: Европейскую.
С. МИНАЕВ: Мне сегодня друг ровно тоже самое сказал, что к самолетам Аэрофлота самое фиговое отношение в Европе, кроме двух хабов: Амстера и Парижа. В остальных - самые последние дальние стояки, длинная очередь и так далее.
А. ГЫНКУ: По этому поводу я ничего не могу сказать.
С. МИНАЕВ: С точки зрения того, что я вижу. Если Аэрофлот не пускает сюда западные авиакомпании - у нас нет ни одного лоукостера, если он сжирает всю индустрию, то к Европе к нему относятся ровно также.
А. ГЫНКУ: Абсолютно правильный вывод.
С. МИНАЕВ: Ну, то что я вижу. Теперь про топ-менеджеров. Мне сегодня задали вопрос: “Спроси у ребят следующую вещь”. Идут разговоры про третью полосу: либо в Домодедово строить, либо в Шереметьево. Мне сказали, что это дорого, около 80 миллионов долларов или 50 миллионов, но не суть. Если ты за эти деньги пересмотришь воздушную логистику, поменяешь оборудование, то ты сможешь увеличить нагрузку на все 3 московских аэропорта на 20-30%. Это так или нет?
А. БУЛИН: Запустив одну полосу?
С. МИНАЕВ: Нет. Не запуская полосы, просто пересмотрев маршрутизацию и поменяв оборудование.
А. БУЛИН: Ну, в принципе, об этом и идет речь, что на сегодняшний день московскому центру 30 с лишним лет.
С. МИНАЕВ: То есть, вы работаете на оборудовании 30-летней давности. Где оно произведено?
А. БУЛИН: В Швеции.
А. БУЛИН: Спасибо шведам, как говорится, и спасибо нашим техникам, которые его поддерживают в рабочем состоянии. Конечно, когда оборудование современное, новое - оно дает больше возможности, когда меняется струкрута воздушного пространства, когда убирают эти пересечения...Если возьмем, скажем так, район Битце Картина, где при вылете со Внуково, правым выходом на Битцу, самолет набирает. С Домодедово набирает, в то же самое время снижает с востока снижает. Там завязано сразу 5 секторов: 2 круга и 3 подхода. В этом случае, риск совершения ошибки одним из диспетчеров очень высок.
С. МИНАЕВ: Один диспетчер сколько должен визуально контролировать самолетов?
А. БУЛИН: Вот это и проблема. У нас нету документа, который бы говорил, что в одновременной связи может быть 6 самолетов и не больше, или 7, или 8. Сейчас в этом плане мы никак не защищены.
С. МИНАЕВ: Сколько самолетов ты держал одновременно?
И. КИРИЛЮК: 25. На подходе 25.
А. БУЛИН: 25 самолетов, которые ежесекундо меняют свое направление в пространстве - человек может их контролировать?
С. МИНАЕВ: Нет. А как же ты их контролируешь? Может тебе просто повезло?
И. КИРИЛЮК: И самое главное, что мне никто не верит! 25 штук - я сам считал.
С. МИНАЕВ: Подожди, а если бы к тебе 26-ой прилетел?
И. КИРИЛЮК: Все, не влезает, значит в зоне ожидания в других секторах держать. Я говорю об этом...А мне: “Да ладно, Игорь, 25 самолетов”. А че мне врать-то?
С. МИНАЕВ: Ладно 25, но я даже 10 не удержу точек, от места объекта.
И. КИРИЛЮК: Вам в первые 3 года захочется уйти, но потом вы втянетесь и будете нормально...В чем прикол, что 25 сейчас, а потом мы курим - вообще ничего нету.
С. МИНАЕВ: Послушай, а как логистика организована? Можно банальный пример с троллейбусом или трамваем? Как в Европе организовано - трамвай должен проходить каждую остановку за 5 минут, а тут за 5 с половиной, или за 4.8. А самолеты? Они могут прилететь вот так, потом ничего не прилетит, а потом опять рой?
А. БУЛИН: Это вопрос к расписанию.
С. МИНАЕВ: А кто верстает?
И. КИРИЛЮК: Кто-то же не работает, а просто получает эти 250 тысяч рублей. А че, так и есть.
А. БУЛИН: Авиакомпании делают запрос на утренее или вечернее время. Люди хотят утром улетать или прилетать, а вечером, как и пробки в Москве... Если раньше, в Советское время, были нормы пропускной способности - приказ от 86 года, что 26 судов в час.
И. КИРИЛЮК: В час, а не в секунду.
А. БУЛИН: Служба планирования могла от этого приказа отталкиваться. Мы 5 разрешаем, а шестой - извините. Сейчас этого нет. Опять разговор к деньгам. Авиакомпании хотят получать деньги, они хотят летать, интенсивно развиваются. Воздух у нас стоит на месте. Мы живем в прошлом веке. В Санкт-Петербурге совсем недавно сказали, что диспетчеров наказывают, что они дают скорость в узлах.
С. МИНАЕВ: Объясни, что это такое?
А. БУЛИН: Это скорость. Есть километры в часы, а есть иностранные авиакомпании, скажем так, иностранные суды держат скорость миль в час - узлы. Чтобы экипаж не переводил эти цифры, диспетчер, как профессионал, дает скорость в узлах. Так вот, этот человек наказывает диспетчера за то, что он дает скорость в узлах. Это средневековье вообще!
С. МИНАЕВ: Скажи, пожалуйста. Вот они прилетели 25 самолетов, сели, потом 2 часа человек сидит и курит. А почему в эти два часа первые борта не выпускают?
И. КИРИЛЮК: Весь прикол в том, что все хотят в утреннее расписание. Дяденька сидит, который должен планировать, говорит: “Сейчас, ребятки, вы 5 вылетаете, а потом другие”. Не сейчас одновременно вылетаете, а один за другим через каждые 45 секунд.. 45 секунд кажется.
А. БУЛИН: Ну, если 2 полосы.
С. МИНАЕВ: Сколько норматив между взлетом одного и второго?
И. КИРИЛЮК: 45 секунд. Ты можешь трындеть, как я сейчас трындю, без передыху в течение часа, а потом раз: “Андрей, что ты там вчера по девочек рассказывал?”. И можно сидеть два часа. Один вылетит..Почему сейчас, в эту секунду набилось 200 человек? Пришли, поорали и разошлись.
С. МИНАЕВ: Дайте еще скайп, сейчас перейдем к оборудованию.
И. КИРИЛЮК: Кто-то тупо не делает свою работу.
С. МИНАЕВ: Кто должен делать свою работу?
И. КИРИЛЮК: Дяденьки, которые сидят и отвечают.
С. МИНАЕВ: А кто отвечает?
И. КИРИЛЮК: Вот это надо выяснить. Дяденька, высокопоставленное лицо посмотрит на компьютере и скажет: “Так, секундочку, за это отвечает Вася”.
А. БУЛИН: По поводу отсутствия пропускной способности знают 7: Минтранс, Росавиация, Госкорпорация, Президент знает об этом действующий - Дмитрий Анатольевич, но почему-то 30 октября был сделан запрос и до сих пор...
С. МИНАЕВ: Сейчас ты расскажешь. Давай скайпы пропустим.
И. КИРИЛЮК: Только не про кондиционер.
С. МИНАЕВ: Игорь, ты в прямом эфире. Тебе потом ведущим на радио можно работать, с этим...Игорь, ты в прямом эфире.
ИГОРЬ: Здравствуйте, присутствующие. У меня вопрос по поводу безопасности. В том году летел на рейсе Москва-Омск, кстати, компания “Ютэйр”. У нас произошла следующая ситуация. На борту...Ну, там вино раздают. Человек выпил вина, ну, естественно, он еще был под опьянением. В общем, у него случилась белочка. Летели, все хорошо. С самого начала рейса он ушел.
С. МИНАЕВ: Я не понял, у кого белочка случилась? У кого белка-то случилась? У пилота, у члена экипажа или у пассажира?
ИГОРЬ: На борту у пассажира.
С. МИНАЕВ: У пассажира белка случилась. Понял.
ИГОРЬ: Потом он пытался открыть люк. Его попытались утихомирить. не слышно
С. МИНАЕВ: В общем, случилось то, что пассажира скрутили, а персонал корабля: “Ну, скрутили и скрутили”.
ИГОРЬ: Потом пришел пилот с наручниками.
С. МИНАЕВ: Вопрос в чем у тебя?
ИГОРЬ: Ну, вообще, где безопасность?
С. МИНАЕВ: Ну, человек набухался. Хорошо, что скрутили.
И. КИРИЛЮК: Можно я быстро отвечу. На каждом судне есть маршал-секьюрити - дядька, здоровый, накаченный. И он, как все, одет как пассажир. Если проблема возникает, то он подходит.
С. МИНАЕВ: У нас маршалы есть?
И. КИРИЛЮК: Ну, не во всех. В Трансаэро хорошие дядьки летают.
С. МИНАЕВ: У нас есть маршалы? То есть, они летят на каждом борту.
И. КИРИЛЮК: Ну, на дальних рейсах: Тайланд, Юго-восточная Азия - там по-крайней мере были, я с ними встречался.
А. БУЛИН: Когда я летал, я в зале видел, что это маршал.
И. КИРИЛЮК: Он сидит спокойно, его кормят и летает туда-сюда. Он сидит - в этом его работа. Если кто-то начинает дергаться, он встает и говорит: “Не надо здесь шуметь”. И все.
С. МИНАЕВ: Дайте скайп еще. Сергей, ты в прямом эфире.
СЕРГЕЙ: Всем привет. У меня тоже вопрос, касательно безопасности. В 2006 году летел из Москвы в Петропавловск-Камчатский, и произошла такая ситуация. 3 часа мы летели нормально, а потом у нас отказал двигатель. Пришлось возвращаться назад. В аэропорту нас продержали еще часов 5. Нас запустили в новый самолет, и получилась такая ситуация, что ничего не происходило. В итоге нам сказали: “Соблюдайте спокойствие, сейчас мы всех вас выведем”. Получилось то, что пьяные хохлы, прошу прощение за выражение, сказали, что в самолете бомба. В сумме, мы просидели в аэропорту 17 часов. Там были дети от 10 до 16 лет. Нас не покормили, не предоставили гостинницы.
С. МИНАЕВ: А какая авиакомпания?
СЕРГЕЙ: Честно говоря, не помню, но вроде Аэрофлот.
С. МИНАЕВ: А вы написали потом какие-то малявы?
СЕРГЕЙ: Я не знаю кто писал. Я был тогда молодой. Об этом не думал.
С. МИНАЕВ: Ну, ты сейчас, вроде, не старый.
СЕРГЕЙ: Так вопрос в чем заключается. Когда можно будет спокойно летать? Я каждые полгода летаю в Петропавловск и 9 часов в самолете сидеть.. После того случая, мне страшно.
С. МИНАЕВ: Я понял. Я перефразирую вопрос. Я по России не летаю вообще. Питер - поезд, Казань - поезд. Дальше куда-то я стараюсь не летать. В Европу я летаю. По России я боюсь летать, потому что я постоянно слышу от друзей, которые в отрасли работают, что кто-то бухнул, где-то закрылки, кто-то не залил жидкость обледенительную - это сплошь и рядом. Можно просто вопрос? У нас 2 стандарта? Для полетов зарубеж и внутри страны? Или я что-то путаю?
А. ГЫНКУ: Объясняю. Когда наши люди едут заграницу и гуляют по улице, все ведут себя очень культурно, улыбаются, и ведут себя не так, как здесь.
С. МИНАЕВ: То есть, ты хочешь сказать, что наши пилоты, перемещаясь по маршуру Москва-Вена тутже превращаются в европейских пилотов, а по России...
А. ГЫНКУ: Нет.
И. КИРИЛЮК: Ну, как? Собчак рассказывала историю, что пилот.. Ты сейчас меня поправишь. За что купил, за то и продаю. Пилот пьяным голосом объявил, что “летим нормально”. Она подняла бучу, сказала: “меняйте пилота”, и пилота сменили. Историю все помнят.
А. БУЛИН: Пилота сводили на медецинское свидетельствование, и он оказался абсолютно трезвым.
С. МИНАЕВ: Ну, а..?
А. БУЛИН: Я не знаю, что там у Ксении Собчак случилось.
И. КИРИЛЮК: Ничего не было, если было бы, то такой шум подняли бы. Он сказал: “Ladies and gentlemen..”. Ну, так ему захотелось. Такая у него профессия. Он отдохнул 3 дня на эстафете. Где была?
А. БУЛИН: Он из Москвы летел.
И. КИРИЛЮК: Ну, в Москве хорошо отдохнул. Он с девушкой красивой встретился. У него вообще все отлично. Ксения, наверное, лишний пиар себе делает.
А. БУЛИН: Ксения нервы растрепала, потому что Ксении есть кому позвонить. Если я буду сидеть в самолете, и мне покажется, что пилот пьяный, то кому я позвоню? Двери уже закрылись.
С. МИНАЕВ: Я продолжу. То есть, по России пилоты летают одним образом, а в Европе - другим?
А. ГЫНКУ: Я бы не сказал. Пилоты, чтобы вы понимали, достаточно ответственные люди. Они каждый раз, когда садятся за штурвал, берут на себя ответственность. Все понимают, куда он не летит, он прежде всего профессионал. Я убежден, что это так. Когда пытаются сделать крайним пилота...
С. МИНАЕВ: Ответь на мой идиотский вопрос. Почему у нас самолетов на внутренних линиях падают больше, чем на международных.
А. ГЫНКУ: Все очень просто. Опять же, мы экономим деньги на всем. Почему-то каждый из нас считает, что счастье можно купить, а купить можно только удовольствие. Если ты не обработал самолет и сэкономил эти 1000 долларов, счастливее ты от этого не станешь.
С. МИНАЕВ: Ты - нет, а владелец компании - да.
А. ГЫНКУ: Владелец тоже не станет.
С. МИНАЕВ: Иными словами, улетая туда, никто ничего не экономит, идут по правилам, соблюдают нормативы, а здесь экономят, не соблюдают.
А. БУЛИН: Вспомни Донецкий случай, когда Пулковский рейс влетел в грозу. Перед ним летел турок, и он развернулся и вернулся назад в Сочи.
С. МИНАЕВ: Объясни, пожалуйста, почему турок развернулся, а наш пошел?
А. БУЛИН: Потому что экипаж, если взять диспетчера, технику и так далее.. Экипаж - заложник в этой ситуации, потому что ему в Пулковской авиакомпании...Да, экипаж ошибся и залез в грозу. Почему дальше не рассказывают, почему он залез? Потому что ему платили за экономию топлива. Командир получал на тот момент столько денег, что не думал о том, как безопасно долететь и вернуться, а он думал о премии месячной в конце.
А. ГЫНКУ: О том, как он потратит эти деньги.
И. КИРИЛЮК: А если он вернется, то он и все его коллеги не получат премию, и скажут: “Чтот ж ты нас всех премии лишил. Из-за тебя теперь мы все сидим без премии”.
С. МИНАЕВ: Сейчас они это обсуждают на том свете.
А. БУЛИН: Так пилот в этом не виноват.
А. ГЫНКУ: Его толкает система.
С. МИНАЕВ: Ребят, можно я еще задам идиотский вопрос? То есть, ты мне хочешь сказать, на полном серьезе, что человек, совмещая в голове возможность разрушения в грозу и возможность лишения премии, выбирает премию?
А. ГЫНКУ: Он не осознает.
С. МИНАЕВ: Ну, как он не осознает опасность? Он профессионал, он идет на грозовой фронт.
А. ГЫНКУ: Вы посмотрите сколько бьется машин, когда начинается снегопад. Вы думаете, почему они бьются? Потому что каждый из них считает себя very good драйвером, то есть Шумахером. Изменяются погодные условия, “хлыбысь” и квадратные глаза. Почему? Потому что человек, на западе, допустим, - у него личная ответственность, обратный ценз как бы. Он смотрит на себя со стороны, а здесь мы смотрим, чтобы никто нам по голове не настучал. Ага, если никто не настучит, значит можно нарушать закон.
С. МИНАЕВ: Слушай, а авиадиспетчер привязаны премированием к чему-то? Ну, если ты, как ты говоришь, в течение часа “тараторишь”... А если ты будешь самолеты, как на айпаде раскидывать.
И. КИРИЛЮК: В професии авиадиспетчера.. Буду я управлять одним самолетом час или 100 самолетов - зарплату получишь одну и ту же.
С. МИНАЕВ: Слава Богу, а то нашлись бы любители этой игры. Дайте скайп, я вижу Федя Фомин сидит. Федь, привет.
Ф. ФОМИН: Привет. Слышно меня?
С. МИНАЕВ: Отлично.
Ф. ФОМИН: Добрый вечер, мужчины. Добрый вечер, Серега. К сожалению, человека, который сидит по середине, я не застал, чем занимается.
С. МИНАЕВ: Это Александр Гынку - руководитель Ассоциации летного состава.
Ф. ФОМИН: Очень приятно. Я бы голосовал за вас обеими руками, чтобы вы стали министрами транспорта и авиации, потому что настолько уверенные, грамотно говорящие люди - редкость в любой сфере.
С. МИНАЕВ: Ты пойдешь на место Левитина?
А. ГЫНКУ: Спасибо. Я хочу сказать, что я, в отличие от моих коллег, могу сегодня говорить вам правду, потому что надо мной не стоит этот “молоток”. Я могу сказать от имени пилотов, но, к сожалению, опять-таки эта система, которая уничтожила парня, которого перевели в Трансаэро, она настроена таким образом, что тех же самых профсоюзов, ребята не дадут соврать, нет в Трансаэро. Принцип обратной связи, принцип построения авиакомпании, когда пилот рядовой может прийти к топ-менеджеру и сказать: “Я не полечу” по такой-то причине, не боясь за последствия, что завтра его снимут с какого-то ключевого рейса - такая опасность существует всегда. Федь, продолжай, пожалуйса, вопрос.
Ф. ФОМИН: Ребят, вам лично, в вашем лице, всем диспетчерам, хочу сказать большое спасибо. Я летаю минимум 2 раза в неделю, и каждый раз я сажусь, закрываю глаза и говорю: “С Богом”, потому что мы становимся заложниками той гнилой системы, которую создали вороватые, глупые, нечестные люди, добравшиеся до власти.
А. ГЫНКУ: Либеральная система ценностей.
Ф. ФОМИН: Не будем обобщать, я говорю о конкретных. О чем сегодня делают нашу передачу. Знаете, как шутка в демотиваторах, где открытые не закрылки, а эти штуки...
А. ГЫНКУ: Реверс.
Ф. ФОМИН: Они в определенный момент открываются на определенных типах самолетов,правильно? И подпись: “На бортах наших авиакомпаний атеистов нет”. Это очень смешная картинка, и всегда ее вспоминаю. Все всегда спрашивают: “Федя, как прошел полет?”. Если я вам сейчас отвечаю, что полет прошел нормально, потому что мы приземлились и мы счастливы. В райдере, где я работаю, у меня четкая позиция о авиакомпаниях. Я летаю только Аэрофлотом. Никакими “дочками” этой авиакомпании я не пользуюсь. Я страюсь по возможности выбирать авиакомпанию и направление, если нет, то я говорю: “С Богом”, отправляюсь в небо и доверяю вашим рукам. Сереж, то, что ваше рассуждение, кто виноват - это та же история. Виноваты какие-то мифические люди. Министр транспорта господин Левитин не виноват, что упал самолет, министр здравоохранения не виноват, что умирают дети в роддомах, министр..
С. МИНАЕВ: ..МВД не виноват, что насилуют бутылками из-под шампанского.
Ф. ФОМИН: Вопрос к тем людям, которые занимают не свои места. Я думаю, что места должны занимать те люди, которые находятся у тебя в студии, те, которые знают индустрию изнутри, которые готовы отвечать - выйти и ответить. Я больше чем уверен, что вас, сидящих в студии, не сломает система. Вам будет проще и честнее сказать для самих себя.
С. МИНАЕВ: Дядя Федь, у меня на мой взгляд лоха, который летает, сложилось мнение, что у ребят в студии мозгов больше, чем у тех ребят, которые ими рулят.
Ф. ФОМИН: Ребят, если вы не знаете, Сергей в небо согласился лететь буквально пару лет назад.
С. МИНАЕВ: У меня жутчайшая аэрофобия была. Я летал, летал, а потом меня отрубило - я ездил в Европу поездами. Я правда боялся.
Ф. ФОМИН: Потом у него история, описанная в ЖЖ, после этого зашитого состояни и боязни неба, в первый же полет попал в грозу. Я, честно говоря, ржал.
С. МИНАЕВ: Ну, вот, а я тогда не ржал.
Ф. ФОМИН: Поверь, я летаю в отличие от тебя чаще. И на Чукотку летал несколько раз, и по Чукотке летал местными авиалиниями. Для тех, кто гордится нашей страной, по каким-то причинам у нас рождаются великие спортсмены, когда-то родился Пушкин, друзья, чтобы из Анадыря прилететь в Иркутск, знаете как надо лететь? 9 часов - долететь до Москвы, а потом еще 5 часов до Иркутска. Понимаете? Я не могу из Анадыря слетать во Владивосток.
С. МИНАЕВ: Федь, послушай, здесь же история очень простая. Есть компания Аэрофлот, которой ты пользуешься, которая сожрала практически все пространство, и она осталась одна. Когда ты остаешься один, то как и хочешь, так и тосуешь колоду. Потому что региональные перевозки - дело невыгодное. Флота для этого тоже нету.
А. ГЫНКУ: Правильно. Для этого нужна государственная политика и поддержка.
С. МИНАЕВ: Сколько лет орали: “Мы сейчас Сухой супер-джет запустим”. Вы его запустили?
А. ГЫНКУ: Опять-таки же, проблема с деньгами.
С. МИНАЕВ: У кого? У страны? Самолет построить?
А. ГЫНКУ: Знаете, говорят нет денег, но перед выборами для студентов нашлись деньги. Они всегда, наш топ-менеджмент, работает таким образом: есть проблема, которая угрожает его месту, лично его месту, то все ресурсы государственные пошлет на закрытие этой проблемы. Нет, не должно быть так. Не должна зависить конечная работа отрасли. Я и все присутствующие - винтики, воспитанные в той системе того времени.
С. МИНАЕВ: А какие винтики после вас придут?
А. ГЫНКУ: В том-то и дело, что некому прийти.
С. МИНАЕВ: Ты 21 год работаешь, да?
И. КИРИЛЮК: В августе будет 21.
А. ГЫНКУ: Вы поймите, что этих новых винтиков воспитывает сериал “Дом-2” - то, что мы видим.
С. МИНАЕВ: Послушай, это моральная сторона. Есть же технологии, должны учить нормальные преподаватели.
А. ГЫНКУ: Конечно. Сейчас система СРМ внедрена. То есть, независимо от того, кто ты, нравится тебе пилот, который сидит рядом с тобой или не нравится, знаешь ты его или не знаешь. Существует некая система стандартов. Вы можете увидеть друг друга прямо перед вылетом, но когда вы садитесь, ваши действия настолько регламентированы, что конечный результат среднестатистический вашего экипажа, который видит друг дружку впервые, абсолютно морально несовместимого, и экипажа, который летал 20 лет вместе, будет одинаковый - это работа системы.
С. МИНАЕВ: Федь, давай вопрос и я дальше перейду.
Ф. ФОМИН: Вопроса абсолютно никакого нет, потому что их все уже задали. Я хочу сказать спасибо, и, когда придете на смену, передайте от меня лично, и от большого количества артистов и простых пассажиров, которые каждый день поднимаются в небо, - берегите нас, тащите нас на своих руках и почаще в тетрис - говорят, что развивает и не оставляет забыть навыки.
С. МИНАЕВ: Спасибо, Федь. Федор Фомин был вместе с нами. Мне подсказывают, что 4 супер-джета уже запущено у Аэрофлота - это все, что мы сделали за 12 лет. Кто в эфире у нас еще? Дайте скайп. Кто? Инна? Инна, ты в прямом эфире?
ИННА: Да, добрый вечер. Добрый вечер, Сергей. Добрый вечер, гости студии. Вы знаете, честно говоря, я немного в шоке. Я весь час слушала эфир, и на самом деле, хочу сказать всем зрителям, которые слушают, все, что рассказывали молодые люди - это все правда. Причем страшная правда. У меня папа военный штурман. Он всю жизнь пролетал, и только в прошлом году вышел на пенсию. Он все это рассказывает: все действительно так, все действительно плохо, все в тупике, и выхода из этого никто не видит, потому что все военные, ладно, и гражданские училища развалились, согласитесь. Преподавателей нету. Кто приходил к папе летать в последние годы, он сказал, что не может с ними работать. Он говорит, что ему страшно с этими ребятами. Он говорит, что они замечательные семьянины, они классные ребята, с ними можно посидеть вечером поболтать, но как профессионалы - “мне страшно, в любой критической ситуации они не знают, что делать. Они теряются, у них паника на глазах, у них потеют ладошки и все”.
С. МИНАЕВ: Я тебя перебью. Ты помнишь, я тебе перед эфиром рассказывал про летчика, который в Гудзон посадил гражданский самолет. В интервью в CNN он сказал: “Я посадил только потому, что я военный пилот”
А. ГЫНКУ: Правильно. Очень классный пример. Вот сейчас ситуация: пилотов, которые сегодня.. Если нас учили летать в условиях антиобледенения, нас учили делать двойное выравнивание с отказавшим двигателем. Я мысленно представлял, как сажал самолет, и постоянно проигрываю отказ двигателя перед полетом.
С. МИНАЕВ: То есть, ты сидишь за штурвалом и мысленно глиссаду себе представляешь?
А. ГЫНКУ: Да, ты ее просчитываешь. Почему? Потому что, когда у тебя отказ двигателя, у тебя есть секунда-две, когда ты можешь изменить траекторию движения и ты должен найти моментально перед собой участок, где ты посадишь самолет. При этом, ты должен просчитать третичные интегралы. Математические формулы мозг считает, которые планируют эту визуальную траекторию таким образом, чтобы дважды сломать самолет, имею ввиду переломить траекторию, чтобы точка соприкосновения с землей была с нужной скоростью. То, что произошло с этим самолетом, который сел на Гудзон, то есть, он вышел на нормальных предкритических углах, он сел на минимально возможной скорости, и только на этой скорости, и только на этих углах он мог посадить. Ну, плюс-минус 5 или 10 километров в час.
С. МИНАЕВ: Этому учат только боевых пилотов?
А. ГЫНКУ: Это закладывается именно в школе подготовки, именно курсантам, когда тебе по голове бьет инструктор после полета.
С. МИНАЕВ: У тебя сколько критических ситуаций было?
А. ГЫНКУ: Слава Богу, у меня их практически не было. По большому счету, те, который были - в них виноват я сам. Я думал: “Эх, черт, виноват сам”. Мне очень повезло. Все разы, когда у меня были отказы: отказ радиостанции - отказы достаточно простые, я доверяю авиационной технике безмерно, то есть, отношусь с уважением к тем самолетам, на которых я летал. Я подхожу порой к самолету и одухотворяю его. Может это и глупо, но каждый раз я с ним мысленно сливаюсь.
С. МИНАЕВ: Я тебя понял. Инн, у тебя есть еще вопросы, просто у нас есть еще скайп один.
ИННА: Да, есть. Я сейчас быстро задам вопрос. Скажу, что у меня папа и я тоже не летаем вообще по России.
С. МИНАЕВ: Я не один.
ИННА: Да, потому что на этот авиахлам я не сяду, плюс я не знаю, сколько пилот спал, что он пил и так далее. В общем, вопрос чисто женский. Несколько лет назад была такая ситуция, плюс она повторялась много-много раз. Я летела из Нью-Йорка с огромными чемоданами, как девочка, накупив себе все, что можно. Летела через Париж. Перевеса у меня не было, то есть, к моему счастью, меня из Нью-Йорка выпустили прекрасно, из Парижа меня выпустили прекрасно. По прилету в Москву, оказалось, что у меня перевес, при том, что у меня потерялся один самый большой чемодан в Париже. Причем перевес оказался не на паспортном контроле, а где зеленый коридор, где я уже видела родителей, которые меня встречают. Меня очень грубо, что меня задело, схатил за руку таможник, человек в зеленой форме., и просил поставить вещи на ленту. Когда вещи проехали по этой ленте, он сказал: “Девушка, вы понимаете, что у вас перевес?”. Я сказала: “Нет, у меня не может быть перевеса”. Он сказал: “Вы понимаете, что вход в Москву не бесплатный”. Я говорю: “Вы вообще о чем сейчас?”.
С. МИНАЕВ: Ну, это не авиация, а наша доблестная взяточная таможня.
А. ГЫНКУ: Это система, опять же.
С. МИНАЕВ: Это не система. Они деньги себе в карман кладут.
А. ГЫНКУ: Ну, естественно. Так система позволяет.
С. МИНАЕВ: Позволяет, конечно.
ИННА: Я сказала: “Отпустите меня, или я начну кричать”. Я уже видела, что мои родители стоят, а следом за мной шел афро-американец, которому сказали, хотя он шел с маленьким ридикюльчиком, что “у вас перевес”.
С. МИНАЕВ: Это какой год?
ИННА: Последний раз это было 2 года назад. Самый первый раз это было в 2004 году, в Шереметьево-2.
С. МИНАЕВ: Спасибо тебе. Кто следующий на скайпе у нас? Это ваш коллега авиадиспетчер Дмитрий. Дим, ты в прямом эфире.
ДМИТРИЙ: Да, я слушаю вас.
И. КИРИЛЮК: О, Димка, здорова.
А. БУЛИН: Привет, Дим.
ДМИТРИЙ: Привет, Игорь. Привет, Андрей. Я хотел бы вернуться к пропускной способности, и хотел бы уточнить одну важную деталь. Игорь обмолвился, что 25 воздушных судов одновременно.. Платите достойную зарплату, и хоть 40 будет одновременно, при нормальной системе, при нормальной структуре воздушного пространства это не проблема. По ходу того, что сначала 25, а потом ничего - такого не бывает, Игорь немножко слукавил.
И. КИРИЛЮК: Ну, мало. Относительно.
ДМИТРИЙ: Никто этого не отрицает, но вопрос в другом, что если вместе, сообща весь комплекс провести и по поводу структуры, и норм пропускной способности, то хоть 25, хоть 40.
С. МИНАЕВ: Я не согласен с тобой знаешь в чем? Это же логика довольно кривоватая. Если ты получаешь 120 тысяч, то ты удерживаешь 25 самолетов, за 240 ты держишь 50, а если вы мне заплатите 380, то я буду держать 50.. У тебя же тоже есть какой-то пик возможностей. Ты не сможешь контролировать 100 самолетов одновременно. Это же от зарплаты не зависит.
ДМИТРИЙ: Конечно не смогу, но если все поделить по секторам, то можно добиться максимального режима.
С. МИНАЕВ: Я про оборудование хотел продолжить. 30 лет назад вам поставили шведское оборудование. Оно выработало ресурс?
А. БУЛИН: Ну, оно на 15 лет было рассчитано.
С. МИНАЕВ: А, вы еще его перепаяли и еще 15 лет на нем.
А. БУЛИН: Техникам нашим надо памятники ставить.
С. МИНАЕВ: Сейчас ресурс израсходуется. Какое будет у вас оборудование стоять?
А. БУЛИН: Сейчас строится новый центр управления полетами.
С. МИНАЕВ: Он должен был в том году..
А. БУЛИН: Да, он должен был быть введен в декабре 2011 года, перенесли на 2012 год. Для того, чтобы центр ввели.. Ввести центр - это не просто поменять мониторы. То есть, этот процесс длительный. Для того, чтобы его ввели в 2012 году, он должен стоять готовый с иголочки и тестовом режиме, а мы ходить и на нем готовиться изучать эту структуру, новые нюансы, схемы и так далее. Ничего, конечно, нету, оборудования мы не видели. Ты видел, Игорь, оборудование?
И. КИРИЛЮК: Директор же сказал, что вопрос поднимался: “оборудование должно быть только российское, а никакое не импортное”. Российского нету, поэтому и нету, и не будет.
С. МИНАЕВ: То есть, ты хочешь сказать, что если завтра все накроется, то нету обрудования?
А. БУЛИН: Ну, резервная система Альфа. Ну, она как резерв хорошая.
С. МИНАЕВ: Слушай, а российская система, которая с глонассом внутри?
А. БУЛИН: Нет, ну, причем здесь глонасс?
С. МИНАЕВ: Ну, я знаю просто как глонасс работает.
А. БУЛИН: Ну, наподобие.
С. МИНАЕВ: Ну, значит она также плохо будет работать?
А. БУЛИН: Не знаю.
С. МИНАЕВ: Кто-нибудь тестировал ее? Она лучше шведской или хуже?
А. БУЛИН: Понимаете, шведская система, когда она изначально ставилась, там продумано все, до мельчайших подробностей: рабочее место, монитор, расстояние до клавиатуры, расстояние до так называемой мышки. Сейчас в эту система, потому что ей уже 30 с лишним лет и риск отказа возрастает, напичкали еще 2 монитора, у нас лежит 2 клавиатуры, 3 мышки, гарнитуры висят, гарнитуры мегафоновские. Ты как паук сидишь в паутине.
И. КИРИЛЮК: То есть, вы в свой жигуль напичкали примочками от мерседеса, чтобы получше было: у вас обогреватель стоит, ручка на кнопочке.
С. МИНАЕВ: Здесь корона.
И. КИРИЛЮК: Здесь кубики висят. Может быть, это и нужно, но..
С. МИНАЕВ: Скажите, пожалуйста, вы писали письмо Медведеву о текущей ситуации. Когда это было?
А. БУЛИН: 30 октября.
С. МИНАЕВ: Реакция какая была?
И. КИРИЛЮК: Классная.
С. МИНАЕВ: А именно? Типа: “Клевое письмо?”.
И. КИРИЛЮК: От Дмитрия Анатольевича?
С. МИНАЕВ: Да.
И. КИРИЛЮК: Как я понял, никакой.
А. БУЛИН: Ответа никакого не видели.
И. КИРИЛЮК: На предприятиях интересно.
С. МИНАЕВ: Ну-ка расскажи.
И. КИРИЛЮК: У нас же Андрей - председатель клуба самоубийц. Раз он пошел на это дело - самоубийца, и создал свой клуб - профсоюз.
С. МИНАЕВ: То есть, у вас есть профсоюз,
И. КИРИЛЮК: Да. У нас есть. Вот председатель
А. БУЛИН: Пока еще есть.
С. МИНАЕВ: Почему пока еще?
А. БУЛИН: Потому что федеральный профсоюз авиадиспетчеров - это считается профсоюз оппозиционный, который, как говорят, мутит воду.
С. МИНАЕВ: Есть еще договорной профсоюз?
А. БУЛИН: Ну, есть. Вот хочет сдать диспетчер на первый класс. Он приходит к начальнику, а тот: “А, ты член федерального профсоюза авиадиспетчеров. Вот выйдешь, тогда придешь”.
С. МИНАЕВ: Сколько у вас человек в этом профсоюзе?
И. КИРИЛЮК: Около 100.
С. МИНАЕВ: Это сколько от всего?
А. БУЛИН: Мы говорим про первичку Московского центра. В Московском центре 2800 человек работает, из них 600 авиадиспетчеров
С. МИНАЕВ: То есть, у вас 100 из 600 - нормальный процент.
И. КИРИЛЮК: Так вот, самое интересное. Сидит Андрей - он опытный диспетчер, работает 10 лет, управляет возушными судами, все нормально. Ситуация не простая, но сложная - он должен быть сконцентрированным и внимательным. К нему могут подойти и сказать: “Не забудь, когда освободишься, зайти к начальнику или написать объяснительную, почему...”. Он в это время непосредственно управляет воздушными судами. Я об этом говорил директору, а мне: “Да, это больше не повторится”, и он в течение 5 циклов, то есть мы работаем 3 через 3, каждый день, заступая на работу, писал какое-то непонятное..
С. МИНАЕВ: Это прекратилось?
А. БУЛИН: Это прекратилось в январе месяце.
С. МИНАЕВ: Кто давление оказывал?
А. БУЛИН: Не могу сказать кто. Мне объявили 2 выговора. За 10 лет работы, на меня не было столько выписок, сколько было сделано после обращения к президенту.
С. МИНАЕВ: Ребят, послушайте, то есть, есть профсоюз и есть люди, которые оказывают противодействие. Конкретные фамилии есть у этих людей?
А. БУЛИН: Ну, генеральный директор Горбенко - это человек, который пришел на предприятие. Он из военных, скажем так. У меня у самого отец военный, поэтому я неплохо отношусь к военным. Получается, что человек пришел и сказал: “В армии нет профоюза, и здесь профсоюза не должно быть тоже”.
С. МИНАЕВ: Понятно, что в армии и траву зеленкой красят.
А. БУЛИН: Профсоюз не призывает к войне. Мы не собираемся воевать. Мы говорим о том, что нужно созидать. Человек, руководящий госкорпорацией по организации воздушного движения, должен быть в первую очередь организатор, созидатель, который будет понимать, что нужно делать, что в Московский центр нужно было трубить во все трубы еще 3 года назад, чтобы в 2011 году был введен. Его только весной 2011 года начали строить, а в декабре должен был быть введен в строй. Человек, получается, занимается тем, что борется с профсоюзом. Есть Бутагов - председатель ростовской первички - его 3 раза увольняли с работы. Ну, сколько можно!
С. МИНАЕВ: Ребят, вопрос о войне. Сейчас у меня знакомый прилетел в Париж. Он говорит: “Тебе повезло, что ты улетел. Здесь сейчас забастовка авиадиспетчеров конкретная”. А наши авиадиспетчеры бастуют?
А. БУЛИН: Нам запретили законодательством.
С. МИНАЕВ: Законодательно запрещено бастовать?
А. БУЛИН: Больше того, нам запретили голодать. Не понимаю, как можно запретить голодать?
И. КИРИЛЮК: Я похудел на 7 килограмм.
С. МИНАЕВ: Погоди, а кто может запретить голодать?
А. БУЛИН: Запрещено объявлять голодовку авиадиспетчерам. Если завтра авиадиспетчеры в массовом порядке скажут: “В знак протеста мы режем вены”, то мне кажется, что нам запретят резать вены.
С. МИНАЕВ: То есть, никаких акциий гражданского неповиновения быть не может? Они запрещены какими актами?
А. БУЛИН: Они запрещены, потому что якобы влияют на безопасность страны.
С. МИНАЕВ: По мотивам Росавиации?
А. БУЛИН: Воздушный кодекс. Воздушный кодекс запрещает забастовку.
С. МИНАЕВ: То есть, вы за свои права никак бороться не можете.
А. БУЛИН: Мы можем только писать.
И. КИРИЛЮК: Мы пришли к вам на программу и говорим, а вдруг дядька большой услышит и скажет:” А что с расписанием проблемы?”.
С. МИНАЕВ: Насчет больших дядек. Мы программу закончим, и у нас будет 3 копии: Первая поедет к Левитину, вторая поедет к Нерадько, а третья через большое правительство - к Дмитрию Анатольевичу Медведеву.
И. КИРИЛЮК: Это хорошо. Дмитрий Анатольевич должен услышать и понимать, что авиадиспетчер - это хирург, который не одного человека оперирует, а тысячу, и подходить и говорить, что “после того, как вы закончите операцию, через полчаса написать объяснительную, почему ты что-то не сделал, президенту отдал”. Сергей, это невозможно! Отношение к авиадиспетчеру.. Сидит человек, который управляет, и кто-то может к нему сбоку подойти и что-то сказать. Вы ведете передачу и к вам подходят: “Между прочим, от вас ушла жена” или “у вас затопило квартиру”.
А. БУЛИН: Пытаются увеличить оборот, то есть, интенсивность судов, но при этом издают документы, о которых все больше и больше говорим в эфире. Мы столько говорим, информация..
С. МИНАЕВ: Мне после передачи, непосредственно вашему начальнику надо писать. Кому писать? Горбенко?
А. БУЛИН: Горбенко - директор госкорпорации.
С. МИНАЕВ: А у вас кто непосредственный.. Он же вас не сам давит, а через кого-то?
А. БУЛИН: Директор Лужаков Владимир Владимирович.
С. МИНАЕВ: Ты мне оставишь, я ему потом напишу message. Мне же тоже очень легко. Я ему буду каждый день пулять записки и каждый день копии буду вывешивать у себя в ЖЖ, например, и посмотрим к чему это приведет. Он же устанет в какой-то момент молчать.
И. КИРИЛЮК: Девушка говорила: “Замкнутый круг, тупиковая ситуация”. Это не тупиковая ситуация. Мы подняли вопрос о расписании движения. Кто-то за этот вопрос отвечает. Кто-то сидит с листочками и пишет. Ничего сумашедшего придумывать не надо. Не надо, чтобы в час вылетала целая куча, а потом 5 самолетов. Потом с закрытием аэродромов, когда вылетают все наши главы государств - это же все решается. Только не нужно сразу рапортовать: “Товарищ Владимир Владимирович, мы сейчас закроем на час и мы вас ждем”. Не надо! Раньше все это было!
С. МИНАЕВ: Скажи, пожалуйста, как тебе кажется, связь откуда шла? Администрация президента сказала, что мы теперь не на 15 минут закрываем, а на 40, или это аэропортовские прогнулись?
И. КИРИЛЮК: Мне кажется, что это пошло издавна. Люди сейчас держатся за свои конкретные места. В Москве стали перекрывать дольше. Почему? Потому что будет инаугурация президента, значит будут новые люди будут ставить новых людей, правильно я понимаю? “Не надо ничего говорить. Мне скоро 60 лет будет, дайте мне доработать и все”. Молодым, которые могут что-то делать, что-то пообещали: “Я уйду, и будешь ты”. Есть такая куча людей. Эти ничего не хотят делать, а этим говорят: “Вы пока..”.
С. МИНАЕВ: Ты сказал, что в январе на вас перестали давить. Почему? Или это просто пауза? Или потому что манифестации были на улицах были и они решили не усугблять?
А. БУЛИН: Чтобы попасть к президенту, нам помогал Аркадий Дворкович все это дело осуществить. Когда он узнал об этом давлении, он сказал, что разберется. После этого...
С. МИНАЕВ: То есть, началась позвоночная.. Аркадий Дворкович взял трубку, позвонил, напихал и человек от вас отстал. Сейчас это рассосется, и он вас будет удушать медленно.
А. БУЛИН: Я только вышел из отпуска, сторонники сказали: “Инспекция”.
С. МИНАЕВ: Трудовую имеешь ввиду?
А. БУЛИН: Не трудовую, а нашу.
И. КИРИЛЮК: Андрей, это полный бред. Ты сидишь, у меня за спиной работаешь. Я слышу краем уха, когда к тебе подходит какой-то начальник и говорит: “Не забудь потом зайти к Аркадию Анатольевичу”.
С. МИНАЕВ: Аркадий Анатольевич - это кто такой?
И. КИРИЛЮК: Это наш начальник. У нас начальников “во”, а диспетчер один.
С. МИНАЕВ: Это понятно.
А. БУЛИН: Здесь вопрос ставить не надо.
И. КИРИЛЮК: Андрей, меня этот вопрос волнует. Я хочу с тобой согласовать, потому что у меня тысячи жизней в руках, а к тебе подходят и говорят: “Зайди к начальнику”. О чем ты в этот момент думаешь? О самолетах? Меня вообще бесит вся эта ситуация.
А. БУЛИН: Если происходят какие-то события, то крайним всегда становится диспетчер. Диспетчер должен контролировать, следить, вести и так далее. Все замечательно, но вы тогда нам норму дайте. Я, например, взял 4 самолета на связь - я ними сделаю все, что вы написали в документах. Напишете еще больше - я еще больше сделаю, но тогда поток пассажиров не увеличивайте. Они хотят пассажиропоток увеличить, а документы не пишут. Есть такой документ: “По окончании викторины воздушным судам давать место”. Мы это не делаем, потому что это очень длинный.. Экипажу это не нужно. Если экипаж захочет узнать свое место - он спросит. Правильно говорю?
А. ГЫНКУ: Ага.
А. БУЛИН: Если мы не справляемся, то пишем “служебку” директору. Не жалобу, не кляузу. Подписывается порядка 20 авиадиспетчеров, чт “нужно этот пунк изменить”. Как вы думаете, какой ответ? Приходит начальник и говорит: “Вы че дергаете директора? Не надо ему писать. У нас есть федеральное авиационное правило, которое нам этот пункт устанавливает”. Ну, так вы соберите статистику, люди обратились.
С. МИНАЕВ: Мне пришла в голову мысль. А борт номер 1 ты ведешь?
И. КИРИЛЮК: Да, непосредственно, я, или Андрей
С. МИНАЕВ: Вы.
И. КИРИЛЮК: Да-да.
С. МИНАЕВ: То есть, не в теории, а на практике Медведев и Путин в ваших руках. Вот как надо идти. Надо написать им, что в любой момент борт номер 1 может гикнуться, и приложить к этой бумаге все, что мы обсудили, тогда нахлобучат начальникам, а от вас отстанут, и начнут что-то менять. Я боюсь летать, но...
А. ГЫНКУ: Правильно. Это единственный способ. Это то, почему мы здесь.
С. МИНАЕВ: Этих ваших местных “божеств” мы задолбим, но долбить надо там.
А. ГЫНКУ: Только наверх. Это ничего не решит.
И. КИРИЛЮК: Начальник говорит: “Вы сначала пройдите “лестницу””. Да не хочу я проходить никакую лестницу. Если есть возможность к президенту - надо сразу к нему. Нам говорят: “Пройдите всю эту “Лестницу” от маленького начальника”. Не надо ничего проходить, Андрей. Надо сразу к президенту. Целая делегация собирается, когда собирается лететь глава государства, и все ходят деловые, получают по 250 тысяч рублей и ничего не делают. А сидит один Андрей и руководит. Естественно, что он не делает, что захочет - есть какие-то нормативы. Мне говорят: “Вы, авиадиспетчеры, можете дать в лоб?”. Я говорю: “У вас есть машина? Вы можете ехать и влоб нестись”.
С. МИНАЕВ: Идиоты.
А. ГЫНКУ: Те же профсоюзы - инструмент обратной связи. Это инструмент, когда мы собираемся, вырабатываем какую-то линию и рекомендацию, и идем к топ-менеджменту и ложим на стол некие бумаги. На сегодняшнем этапе, таким образом построено законодательство, что профсоюзы можно уничтожить на раз два.
С. МИНАЕВ: В Европе, лет пять назад, даже если ты бизнесом летишь, у тебя может быть перевес, но не более чем, потому что грузчику запрещено...
И. КИРИЛЮК: В России тоже самое.
С. МИНАЕВ: Но у них несколько раз в год авиадиспетчеры стабильно бастуют. Я уже сказал, что во Франции прямо сейчас идет забастовка.
А. БУЛИН: Забастовка - это инструмент влияния на работодателя, чтобы он не забылся. Это весы профсоюз-работодатель. За счет этой конкуренции - развитие. Почему в авиакомпаниях такая ситуация, потому что нету противоположной силы - профсоюза, который за летным временем следит. Если есть мелочи, пилот скажет: “Я не полечу”, и тутже в профсоюз обращается: “Защитите меня, потому что работодатель заставляет меня лететь”.
С. МИНАЕВ: У летчиков тоже профсоюза нет?
А. ГЫНКУ: Ассоциация летного состава - и есть профсоюз, в котором когда-то было 15 тысяч членов.
А. БУЛИН: Выбивают оттуда людей.
А. ГЫНКУ: Когда появилась возможность создания другого профсоюза, летчикам сказали: “Те, кто у вас - будут летать по России, а те кто в ПЛС - будут летать заграницей”.
С. МИНАЕВ: Я понимаю, почему в январе не долбили - в марте выборы были. Люди на улицах..
А. ГЫНКУ: Сейчас все в режиме ожидания. Сейчас у всех ушки на макушке.
С. МИНАЕВ: Долбить их надо через самый верх, причем говоря: “Ребят, вы грохнитесь”. Дайте мне вопрос из зала
А. ГЫНКУ: Чтоб вы представляли, как я себе представляю. Мы все присутствующие и те, кто за экраном, пассажиры самолета под названием “Россия”. У экипажа до определенного момента были парашюты, были парашюты у пассажиров бизнес и первого класса, а мы с вами сидели в эконом-классе, и нам говорят: “Самолет летит с набором высоты”, а те, кто у иллюминаторов видят, что еле-еле набирают высоту, сейчас свалится, а они такие раз - на Болотную площадь вышли. Сегодня что произошло - сегодня Путин снял парашют. Его там уже не ждут яхты. Сегодня он для себя должен понять и решить, с кем он идет: с первым классом, которые в любой момент.. Вот, например, Лужков - он хорошо сейчас живет, правильно?
С. МИНАЕВ: Я думаю, что он неплохо живет.
А. ГЫНКУ: Он обеспечивает себе классную старость, и эти ребята из бизнес-класса - их там ждут яхты и так далее. Сегодня Путин должен понимать, что у него нет парашюта. Мы все в одной упряжке - он и эконом-класс - большая часть России.
С. МИНАЕВ: Хотелось бы в это верить, потому что государство у нас отдельно, и люди у нас отдельно. У меня вопрос.. Ребят, извините, все уже обсуждали в течение эфира. Я перефразирую. Как вы думаете, сколько лет нужно систему отдельно с авиадиспетчерами и отдельно с летным составом не то что изменить, а улучшить?
А. ГЫНКУ: Восстановить.
С. МИНАЕВ: Восстановить.
А. ГЫНКУ: Нужна просто инициатива.
С. МИНАЕВ: А сколько лет эта инициатива будет длиться?
А. ГЫНКУ: Я не знаю, потому что сегодня не понятно, кому это делать. Сегодня мне говорят: “Ты возглавишь министерство?”. Нет, по одной простой причине, что должна быть.. Точно также, если дать 10 миллионов долларов какому-то человеку - мозги должны быть адаптированы к масштабу. Точно также, как у него адаптировано к 25 самолетам и для него это норма, но когда туда придет человек неподготовленный, то для него 10 - огромное количество самолетов. То есть, ко всему надо готовить кадры, должна быть школа. У нас нет сегодня этой школы подготовки топ-менеджмента. Сегодня топ-менеджмент - появилась проблема и ее забросали деньгами. Как решили проблему в той же самой Чечне - закидали деньгами, и всем хорошо.
С. МИНАЕВ: Ребят, на ваш взгляд вашу работу улучшить.. Не то, что улучшить. Я понимаю, что вы работаете в гиперсложных условиях. Я не хочу говорить пафосно: “Герои”, но это реально героизм. У тебя 25 на 200... Сколько в самолете людей? 200 человек:
И. КИРИЛЮК: Ну, 300.
С. МИНАЕВ: Ну, у тебя в руках тысяча жизней. Чтобы облегчить вам работу, что вам нужно?
И. КИРИЛЮК: Можно я начну, потому что глобальные масштабы знает Андрей. Я хочу сказать как работяга. Это расписание, про которое мы говорим - это можно сделать за неделю. Можно сделать, чтобы с завтрашнего дня не летало и не прилетало куча самолетов из Европы одновременно. Это можно сделать моментально. Вопрос про решение закрытия аэропортов для глав государств.
С. МИНАЕВ: А оборудование?
И. КИРИЛЮК: Оборудование - это отдельная история. Весь прикол, что слетаются тысячи людей - это очень стрессовая ситуация. Если бы не было этого, все бы садились и все как-то шло. Вдруг “бац” и перекрывают. Ехала-ехала вся Москва в Кремль и “бац” - перекрывают, а потом накапливается - пробка. Этот вопрос тоже можно решить - закрывать не на 40 минут, а на 15 минут. Сколько на это нужно, Сергей?
С. МИНАЕВ: 2 часа.
И. КИРИЛЮК: Ну, вот, с завтрашнего дня все это можно сделать.
С. МИНАЕВ: Можно глупый вопрос? А во Франкфурт как все это происходит?
И. КИРИЛЮК: По поводу глав государств - нет такого.
С. МИНАЕВ: Знаешь, когда я вышел один раз во Франкфурте, я смотрю - как будто салют.
А. БУЛИН: У них такая организация.
И. КИРИЛЮК: У них Мерседес!
С. МИНАЕВ: А у нас Автоваз!
И. КИРИЛЮК: Поэтому так все и получается.
А. БУЛИН: Нужно слушать рядовых, нужно прислушаться к низам, когда мы говорим, что нам нужно сделать то-то, но чтобы мы работали, а не балдели.
И. КИРИЛЮК: А потом балдели. Поработали, а потом..
С. МИНАЕВ: Ваше право.
А. БУЛИН: Можно изменить тот или иной документ. неразборчиыо в действие, а вы хотите, чтобы в него сразу внесли поправки - так не бывает. Никто не пойдет к министру, который поставил на нем подпись, сказать: “А поставьте здесь еще подпись” на другом уже.
С. МИНАЕВ: Ребят, не хочу говорить, но типун мне на язык. Эту ситуацию можно решить дву вещами: либо, когда ВВ скажет, либо, когда два борта лоб в лоб.
И. КИРИЛЮК: Все сидят и ждут вот этого. Нужно, чтобы сколько-то людей погибло, чтобы что-то сдвинулось. Как светофор - люди гибли, а потом поставили светофор. Перевалило за 100 погибших - поставили светофор. По поводу оборудования - на это года два-три нужно, да?
А. БУЛИН: Если ставить готовую систему. Нашему производителю говорят: “Сделайте систему”. Это же не просто сделать велосипед...
С. МИНАЕВ: Слушай, ты видел, они ходили к Медведеву, потрясая деревянным телефоном? Они так систему делают.
А. БУЛИН: Нет опыта, чтобы делать такие системы. Не надо изобретать велосипед - он уже изобретен. Возьмите и введите.
С. МИНАЕВ: Толя, на монтажной касете это отрежешь, чтобы это не пошло, а то я буду матом ругаться. Если в один прекрасный момент система наебнется? Она выключится у вас на пульте, и..?
А. БУЛИН: Был такой момент. Только не вся система, а отказала радиосвязь полтора или два года назад. Диспетчер сидит, работает и все - у него остались меточки, а дозваться не может. В этот момент летели 2 иностранца на одном эшелоне, на пересечении.
С. МИНАЕВ: А как..?
А. БУЛИН: Диспетчер на аварийной частоте вызвал их и развел. Вы понимаете, что ситуация была, что на подходе не очень высокая интенсивность была.
С. МИНАЕВ: А если бы твои 25 висели?
А. БУЛИН: Что делать? Тюрьма.
И. КИРИЛЮК: Там инструкции написано..
А. БУЛИН: Там написано: “Упростить обстановку”
С. МИНАЕВ: Упростить обстановку - это снять микрофон, положить и уйти.
И. КИРИЛЮК: Нет, снять наушники сказать: “Эх, блять, не работа..” и уйти - у нас так некоторые парни делают.
С. МИНАЕВ: Или: “Еб твою мать”.
И. КИРИЛЮК: Все возможно. А что делать? Не знаю, что делать. Русский человек авост что-нибудь придумает.
А. ГЫНКУ: Если аппаратуру закупать, то она будет стоить в 5 раз дороже.
С. МИНАЕВ: Пусть в 10 раз дороже, но главное, чтобы стояла.
А. БУЛИН: Денег потратили на разработку больше, если..
С. МИНАЕВ: Перед тем, как мы выйдем из эфира, что наша рекламная история с продавцом билетов OneTwoTrip продолжается. Присылайте фотографии на конкурс - страница конкурса на вкладке. Раз в неделю мы будем объявлять победителя. На этой неделе победителя будем объявлят завтра. На крупном плане вы можете видеть людей, которые присылают свои шедевры творчества и получают 20 тысяч бонусных миль на покупку авиабилетов. Это была рекламная часть. Я хочу сказать спасибо ребятам, которые сегодня пришли. Мужики, я, как один из самых больших дристунов в воздухе, хочу сказать большое человеческое спасибо, потому что я понимаю, в чьих я руках. Тебе спасибо за рассказ про летчиков. Ты мне до этого рассказывал, сейчас ты мне еще больше рассказал. Летать мне стало еще страшнее, но, тем не менее, по России у меня остались еще вопросы. Радует только то, что у вас мозгов побольше, чем у вашего начальства. Инициативу мы взяли. Мы будем из долбать. Во всяком случае, я беру на себя ответственность, что я буду долбать их через все доступные мне источники, чтобы вам жилось легче, а нам лучше леталось. Завтра в 21:00 у нас в студии будет Олег Митволь, который ходил к президенту Медведеву и обсуждал закон новый о политических партиях и движениях. С вами был Минаевlive. Спасибо. 63 тысячи благодарных зрителей нам сегодня внимали.
Комментарии